Ты ждала меня, Заруна? Книга первая
Шрифт:
Проходя через зияние, никогда не перестану удивляться той дивной скорости, с которой ниясыть перемещает себя и своего всадника через пространство и время. Лирит возник над парящими глыбами небесного Ира и легко спланировал к лилиеподобному зданию, где я отмечала свой первый Прием, как кашиасу. Теперь, вдоль красной бархатной дорожки выстроилась живая стена в желании приветствовать уже не сколько свою кашиасу, сколько нового члена правительства - ее мужа и новоназначенного лорта. Ныне Лахрет должен был подписать присягу и сказать речь перед всеми. Речь о своем новом назначении и работе. Глядя на профиль своего мужа, я видела, как он излучал сосредоточенную собранность и уверенность в себе. Легко соскользнув со спины своего нура, он поманил за собой. Предстояло многое сделать. Мы махали приветствующим нас людям, собравшимся вдоль дорожки и представителям информационных агентств, и шли к фасаду здания. Навстречу нам торжественно шествовала красивая (приходится признать) пара Властителей Иридании. Их лица лицемерно сияли улыбками и притворной радостью.
В торжественном зале нас уже ожидало множество народу! Перед тем, как нам перешагнуть порог, прозвучал громогласный возглас церемониймейстера:
– Лорт Лахрет Ноа и иата кашиасу Лана Ноа!
Я вздрогнула при последних словах и поняла, причем, только сейчас, что теперь я ношу имя Лахрета. Я нынче не Лана Арамс, я - Лана Ноа! Мурашки побежали по спине от осознания этого. Нас провели к небольшой красивой сцене, где стоял пюпитр для говорящего и встроенные микрофоны для усиления громкости голоса. Лахрет занял место прямо перед ним, а я пристроилась чуть поодаль, за его плечом. Глазами я пыталась рассмотреть присутствующих, узнать хоть пару лиц. Нарана нигде не было видно, хотя я, почему-то хотела более всего увидеть именно его в этот торжественный момент. Не знаю почему, но...
Я крепко сжала ладонь мужа и взвела на него глаза. Он, опустив плечи и выровняв спину, гордо и с достоинством победителя осмотрел всех тяжелым и волевым взглядом. Зал затих, не желая пропустить не одного слова нового члена Верховной Совета и героя Таракской войны. Затем прозвучал его ровный сильный голос:
– Приветствую всех вас в этот торжественный и символичный день! Я сердечно благодарю вас за то, что вы проявили уважение ко мне и моей спутнице жизни тем, что присутствуете сегодня здесь! Согласно уже давно устоявшимся традициям нашей страны, правителями городов становятся не по праву рождения, как это было в давние времена, в эпоху Блужданий, а по праву выбора! Выбора тех, на кого мы возлагаем все свои чаяния и надежды! Выбора наших крылатых спасителей, несущих нам надежду на своих спинах. На наших ниясытей. Однажды, приняв решение, будущая королева-мать определяет для нас правительниц. Женщин, призванных природой быть любящей и заботливой, верной и беззаветной. Такие женщины способны дать народу понимание и преданность. Они самоотверженно выбирают себе спутника жизни не из среды простых людей, а среди Парящих в Небе! Я благодарен иате Лане за ее выбор!
– он оглянулся на меня и тепло улыбнулся, подтверждая свои слова.
– Она возложила этим решением на меня грандиозную ответственность за мир и благополучие нашей страны, - он снова обратился к зрителям.
– Я осознаю всю тяжесть и серьезность своего нового положения! И хочу заверить всех вас в том, что весь мой опыт и знания буду использовать на благо и процветание нашего народа! Я буду старательно и самоотверженно бороться до конца за право людей жить и быть счастливыми на землях нашей Заруны! Я не допущу, чтобы таракская угроза опустошала наши сердца и умы, порождая страх и неуверенность в будущем. Я обещаю, что мы с Ланой будем усиленно и самозабвенно искать пути решения этой ужасной угрозы. Я прошу вас продолжать верить нам и поддерживать нас, как вы делали это и раньше, чтобы облегчить эту нелегкую ношу ответственности и обязательств. Пусть наша роль в жизни Заруны будет достойной и значимой для всей истории людей Заруны!
– он смолк, обводя решительным взором всех присутствующих.
Зал зашумел овациями. Люди радостно приняли своего нового члена правительства. Они будут поддерживать его. Волна смущения и радости заполнила мое сердце. Я ликовала, что Лахрет смог впечатлить и тронуть публику. Да я и не сомневалась в его ораторских способностях. Он умел заводить толпу и вызывать всеобщее почтение.
Лахрет еще сказал пару пафосных фраз и пригласил всех отдыхать, наслаждаться общением и времяпрепровождением. Затем он отвел меня в сторонку, где к нам могли легко подойти желающие нас поздравить и поговорить. Церемониймейстер объявил, что скоро будет обед в нашу честь, а пока будут танцы. Музыканты заиграли заводную мелодию и специально приглашенные танцоры вышли в центр зала. К нам подходили разные люди. В основном здесь присутствовали министры и вельможи из Ира и других больших городов, а также титулованные наездники и военные чины. Где-то среди элиты общества я заметила лицо Барета Ноа. Однако он оставался вдалеке от нас, всем своим видом показывая, что продолжает гневаться на сына. Лахрет же сделал вид, что не видит его и тепло отвечал на все приветствия и поздравления, попутно легко "сканируя" (как он говорил) каждого, проверяя искренность их слов и мотивы. Многие были истинными политиканами. Лицемерами до мозга костей.
Через час "интересных" бесед, вызывавших у меня только зевоту, когда я начала ощущать тяжесть в голове и теле от непривычной усталости, муж решил немного расслабиться и увлек меня на танцевальную площадку. И снова, как когда-то, навеяв приятные воспоминания, он закружил меня в чарующем танце, который я почему-то назвала вальсом. Почему? Спросите у тех, кто лишил меня памяти. В эти минуты мне казалось, что я - легкий крошечный мотылек, порхающий над яркими ароматными цветами. Его руки будили во мне совсем неуместное волнение и жгучее желание близости. Я соскучилась по нему. Я в самом деле дико, до боли соскучилась по нему! Эти дни мы почти не виделись, и так хотелось быть с ним рядом, близкой и любимой им. А эти все приемы и театральные представления в стиле "свой-чужой" у меня вызывали лишь нервное напряжение и злость.
После танца Лахрет ненадолго оставил меня на приятную компанию Крафа Элогира, улыбчивого фагота, работника юстиции. Молодой человек оказался на редкость приятным и очаровательным собеседником. Он знал много шуток и не давал мне скучать. Мы даже покружили с ним в одном танце. А еще я узнала, что он всецело предан моему Лахрету и готов за него отдать, не раздумывая, жизнь. Когда-то мой муж спас его отца от гибели и теперь Краф считает своим кровным долгом служить верой и правдой новому лорту Иридании. Рядом с ним мне было не страшно.
Пока Лахрет решал свои дела, я раз пересеклась с Марой и то, что она послала мне мысленно, сильно озадачило меня. Она угрожала мне, напомнив, что ждет ответа о том вопросе, что поднял Лахрет на Ежемесячном Совете Палаты о вышках. Я лишь сделала равнодушный жест, что ничего не изменилось с того момента. Что мы решительны и дальше твердо настаивать на переходе контроля над вышками в юрисдикцию Службы Безопасности, начальником которой Лахрет продолжал оставаться. Маре это дико не понравилось и вызвало волну гнева, скрытого под маской лживой гримасы радушия. Она продолжала всем казаться приветливой и доброй, но моя Забава сообщила мне, что Кара Мары настроена на раздражение и, поощряемая своей наездницей, заставляет других королев сторониться ее. Это говорило об очень плохом настроении наездницы. Все вокруг предупредительно шарахались от Старшей Королевы, только она приблизиться к их месту восседания. Кара считала, что все настэ в Ире и вообще во всей Иридании - ее собственность и любой должен ей уступать место, только она об этом потребует. Лишь Шима сопротивлялась сегодня и становилась на сторону моей упрямой и своенравной Забавы. Что меня больше всего восхитило в реакции Забавы, так это ее спокойствие. Она совершенно не боялась Кары, как другие. И, как я поняла, Шима, та королева, что еще неделю назад меня носила на своей спине, выражала свое негодование от поведения главной королевы.
Так что, толкуя и выясняя всю эту ситуацию среди королев-ниясытей, я пропустила львиную долю интересных случаев, рассказанных мне Крафом. Хотя... мне показалось, что он прекрасно понимал, что я его не слышу, но старательно продолжал что-то лепетать, чтобы создать видимость милой беседы. Лишь потом, анализируя все, я поняла, что это был неплохой ход в его поддержке и защите. Меня же насторожила информация с настэ. Я поняла, что то, что сейчас происходит там, намного важнее интриг здесь, в зале. Сейчас начал шататься несомненный авторитет Кары, а значит... Мара теряла статус главной шиасу Иридании. Если Кара не защитит свою позицию, королевы перестанут слушаться ее. Тогда будет борьба за лидерство. Но кто посмеет выступить против опытной и сильной Старшей Королевы? У какой королевы хватит сил и смелости? И еще отчаяния? Пока что против восстают лишь две... одна слишком мала, а другая... слишком нерешительна. И скорее даже нерешительна ее наездница, чем королева. У Шимы было достаточно шансов и предпосылок восстать против Кары, но она молчала.
Во всех этих мелочах я не заметила, как подошел Лахрет и тихо кое-что прошептал. Я вздернулась и охнула от неожиданности:
– Ох! Лахрет! Я испугалась!
Он нахмурился и с прищуром спросил:
– Что творится на настэ? Ниясыти слишком беспокоятся.
Я удивленно вскинула брови и расширила глаза:
– С чего ты взял?
– Лирит говорит. И ты разве не слышишь?
– Что?
– Мой Кенон тоже беспокоится, - кивнул Краф.
Я осмотрелась и заметила, как стали оглядываться по сторонам и прислушиваться другие наездники. И точно, из открытой двери на широкий и длинный балкон слышался низкий гул. Ниясыти. Я непонимающе уставилась на Лахрета. Он, сдвинув еще сильнее брови, впился в меня взглядом:
– Что делает Забава? Что между королевами происходит?
– Я не понимаю...
– я покачала головой, чувствуя, как бегут мурашки по бедрам.
Лица всех обратились в нашу сторону.
– Лана, останови Забаву и... Шиму, - я видела, как пустеют его глаза.
Так всегда бывало, когда он общался с Лиритом.
– Но я не знаю, что они делают!
– Такое было уже давно, - покачал головой Краф.
– Никто не смеет возмущаться против Кары.
Я сделала глаза блюдцами. Выходит...