Ты знаешь мой секрет?

Беж Рина

— Вторую слева.

— Эту?

Иван ведет по крышкам бутылок, специально останавливаясь на соседней с нужной.

— Выше.

— Точно?

— Ага.

— Ла-адно, — вытащив ту, что мне приглянулась, ставит передо мной. — За счет заведения. Но с условием, что улыбнешься.

Качаю головой и достаю из заднего кармана джинсов сотку. Медленно кладу под уголок рядом лежащего меню. Всё это под внимательным взглядом Радова, совершенно не реагирующего на призыв очередного клиента.

Выдерживаю паузу. Хмыкаю и, подмигнув, улыбаюсь.

—

Фух, — стирает призрачный пот со лба Иван и довольно ухмыляется, — теперь точно смена пройдет удачно.

— Балабол, — качаю головой и, отвинтив крышку, делаю первый глоток.

Хорошо. То, что нужно.

— Гурова, пошли.

Останавливается в паре шагов от меня Альбертик, администратор клуба и шило в заду у всего обслуживающего персонала. Этот нудно-дотошный тип мертвого с ума сведет и заставит пить валерьянку ведрами.

— Макар Захарович ждет. Не тяни.

* * *

«Бегу-бегу, милый», — так и хочется съязвить в ответ.

Но привычно сдерживаюсь. Эта мурена не оценит. Альбертик и приколы — две непересекающиеся вселенные.

Да и вообще в клубе стараюсь вести себя как можно тише. Незаметно, конечно же, не получается в силу специфики работы. Но никакой болтовни с «подружками» за чашкой игристого, общих селфи на фоне туалета и дружеских разговоров за жизнь под сигаретку в курилке.

С «мальчиками» тем более ни-ни. Нет, ни в силу внутренней политики, установленной администрацией клуба, или из-за боязни получить оплеуху от любвеобильных «бабочек», присмотревших этого мужчинку себе раньше.

Просто работа — это работа, где не может быть места личному. Тем более, такая специфическая, как у танцовщицы ночного клуба.

Да, вот такая я двуличная жаба, считающая этот вид деятельности не совсем тем, чем можно хвастаться перед родителями и близкими людьми. Нет, в моем случае ничего аморального совершенно не присутствует. Пришла, станцевала несколько выходов, получила расчет, ушла. Об этом мы с Макаром договорились, как говорят, еще на берегу. Чтобы после не возникало никаких «непоняток» и недоразумений.

А про других вообще стараюсь не думать. Нет мне до них никакого дела. Совершенно параллельно, чем и с кем они занимаются в свободное время.

И не потому, что я такая возвышенная стерва. Куда там. Просто, если зрить в корень, это не моя работа, а Лизы. Я здесь, по сути, это она. Замена. В силу обстоятельств. Потому и друзья — не мои, и знакомые — поверхностные.

Просто знают об этой ситуации единицы. Те, кому положено. А остальные либо не догадываются, всё же мы близняшки с сестренкой, а сдружиться она тут ни с кем не успела, либо молчат в тряпочку, что очень ценится Мелехом.

По винтовой лестнице поднимаюсь вслед за муреной на второй этаж, нависающий балконом над угловой частью зала. Тут всего пять столиков, окруженных мягкими кожаными диванами, небольшой фонтанчик у дальней стены и мини-зона с пилоном. Сейчас без подсветки, значит, девочку никто пока не заказывал.

Сама

ни разу не видела, но сестра рассказывала, что иногда приходилось тут выступать. Лиза два года в клубе отработала, практически ежедневно с момента его открытия. Даже отпуск не брала. Зарабатывала любую копейку, чтобы быстрее разделаться с ипотекой. Это я лишь пару месяцев тут, да и танцую трижды в неделю. Потому большая часть знаний о жизни в этом месте — именно со слов сестры.

Все столики, естественно, заняты. Наверху лишь ВИПы и друзья хозяина клуба. Посторонних нет и быть не может. Мышь не проскочит, ведь у первой ступени лестницы безотлучно дежурит охранник.

— Привет, Соня, — Макар сидит один за дальним столиком у самого ограждения, имея возможность наблюдать за всем происходящим внизу.

Развалился по центру дивана, закинув руку на его спинку. Ноги широко расставлены. На столике стакан с чем-то темным. Явно не чай.

При моём приближении положение тела меняется. Мелех садится прямее, показная пафосность и расслабленность растворяются не до конца, но достаточно, чтобы я заметила.

— Присаживайся.

Это мне.

— Свободен.

Остающемуся у меня за спиной Артурчику.

— Доброй ночи.

Делаю, что говорят, без разговоров. Стянув с плеча рюкзак, укладываю его на ближайший диван, и сама сажусь туда же.

Рядом с директором — никогда. Только, напротив.

— Здесь оплата.

Черный конверт, который до этого не замечаю, переезжает с одного края стеклянного столика на другой. Ближе ко мне.

— Спасибо.

Смотрю мужчине в глаза. Он взрослый. Именно так захотелось охарактеризовать его в первую минуту знакомства. Лет тридцати пяти. Сорока. Высокий, но не великан. Широкоплечий и коренастый. Лицо серьезное. Черты крупные, особенно подбородок. Взгляд острый, внимательный. В волосах еле заметная седина, что делает его еще солиднее, если так можно выразиться.

— Как ты?

Осмотрев меня мельком, останавливается на глазах и задает вопрос.

— Нормально, — отвечаю привычно, но по вмиг сощурившимся глазам понимаю, что эта фраза сейчас не проскочит. — Я справляюсь.

— Уверена?

— Да.

— Я хочу помочь.

— Нет.

— Соня.

— Я откажусь, Вы же знаете.

Повторение того же самого разговора, что был в четверг и во вторник, и в прошлую субботу, и в прошлый четверг.

И так по кругу.

— Лиза без изменений.

Не спрашивает, утверждает.

Я знаю, он еженедельно звонит в клинику. Ну, или по его заданию это делает секретарь. Не важно. Главное, он действительно переживает вместе со мной. И, кажется, это единственный человек в мире, которому есть дело до наших проблем с сестрой.

Однако, его помощь я всё равно не приму. Потому что он — посторонний. А быть должной кому-то… нет. Никогда.

Уроки детства не забываются.

— Сообщишь мне, если будут изменения?

— Вы о них узнаете в тот же момент, что и я.