Тяга к свершениям
Шрифт:
– А кто будет?
– Все – хорошо тебе знакомые: мама, папа, Марина, Максим.
– Максим? – в сомнении нахмурив брови, переспросил Дульцов.
– А что ты его не хочешь видеть?
– Да мне-то без разницы, ты же знаешь. Я просто думаю – он не сильно ли расстроится, что я приду?
– Об этом не переживай. Отмечаем мое событие, а я хочу тебя видеть, – уверенно ответил Роман.
– Ну, если так, то поехали, – сказал Дульцов, заводя машину.
Семья Майских жила в одном из спальных районов города, который не относился ни к престижным, ни к самым плохим. Он был средним во всех отношениях: среднего качества дороги, средняя освещенность улиц, средняя концентрация магазинов и среднее количество пьяных, шатающихся по вечерам. Район этот находился минутах в пятнадцати езды от
– Давно надо было уходить, – сказал Роману Дульцов, когда они остановились в очередном заторе. – Что ты там забыл? Я ни за что не стал бы работать на дядю.
– А я бы работал, – ответил Роман.
– Что ж ты тогда ушел? – недоумевающе спросил Дульцов.
На несколько секунд возникла пауза, которая продлилась бы еще дольше, если бы заинтригованный молчанием Дульцов не повернулся и самым откровенным образом не уставился на друга вопросительным взглядом.
– А зачем мне стоило оставаться? – поинтересовался в ответ Роман. – Пока я там работал, я ни разу не услышал, чтобы кто-нибудь сказал, даже просто намекнул, на вклад в общественное благополучие, который он вносит своей работой. Я сомневаюсь даже, что во всем министерстве найдется хоть один человек, который задумывался бы об этом. И это в министерстве – в областном правительстве, где вся деятельность сотрудников от первой и до последней минуты рабочего времени по своей сути должна заключаться только в работе на благо общества и для общества!.. Когда я только устроился на работу, то в первые месяцы обнаружил один узкий момент, устранив который можно было существенно снизить затраты бюджетных средств и повысить эффективность нашей работы, – в задумчивости опустив глаза, с нотками досады в голосе продолжил Роман. – Для этого требовалось не так уж много усилий и я никак не мог сообразить, почему никто еще не нашел и не устранил этой недоработки. Я сделал целый проект с презентацией и однажды представил ее начальству. Хе-хе, – Роман горько усмехнулся, как будто вспомнив что-то забавное и досадное одновременно. – Меня внимательно выслушали, а потом сказали, что мое предложение нецелесообразно и «не соответствует поставленным перед министерством задачам». Я был обескуражен, начал активно доказывать свою позицию, но это было уже бесполезно. Я знал и знаю на сто процентов, что мой проект более чем оправдан, но никто из руководства лично не был заинтересован в его реализации, а значит, он никому просто не был нужен… Потом уже я узнал, что моим предложением было устранить одну из «кормушек».
– Коррупция кругом? – усмехнулся Дульцов.
– Да. Мы не так давно поехали с ревизией на одну котельную, которой были выделены деньги на установку новейшей система тепловой автоматики, – продолжил Роман. – Там все должно было быть автоматизировано до такой степени, что от персонала требовалось бы только задать одну величину – температуру теплосети, а все остальное делала бы автоматика, учитывая кучу параметров, от температуры наружного воздуха, до химического состава воды. Когда же мы приехали, то вместо полностью автоматизированной системы мы такое старье увидели, такую убогость! Данные фиксировалась на бумажную ленту, некоторые показания операторы снимали вручную!
– Ну, вы то из министерства приехали, наверное, им задали? – ободрительно поинтересовался Дульцов.
– Не-ет! – раздосадовано продолжи Роман. – Наше руководство заранее обо всем знало. Там все в доле, все повязаны… Помнишь Кирилла? – вдруг особенно оживился он.
– Какого Кирилла?
– Из параллельной группы? Несуразный такой.
– А-а! Ушастого что ли? – в уточняющем вопросе Дульцова выразилось какое-то брезгливое разочарование. – Ну, помню.
– Он же тоже в министерстве работает, мы в соседних кабинетах сидели… Ты что, он сейчас знаешь какой стал! – сказав это, Роман выпрямил спину, расправил плечи и подал вперед грудь. Уголки его губ опустились, а подбородок напрягся, отчего нижняя губа стала немного выпирать вперед. – Карьера – вот это
– Так это у него всегда было, – заметил Дульцов. Его очень забавляло то, что рассказывал сейчас про Кирилла Роман, и он совершенно не скрывал своего веселья. – Помню, еще в институте на задней парте сидели с пацанами и в него бумажками из ручки плевались. А он точно так, как ты сейчас показал, надувался, разворачивался и всегда с одним и тем же серьезным выражением лица, хоть в первый, хоть в сотый раз, говорил, одновременно обиженно и возмущенно: «Да достали уже!». Так смешно было, – эта ситуация живо предстала в воспоминании друзей и они расхохотались.
Вдоволь насмеявшись, Дульцов нахмурил брови, как бы сопоставляя в уме факты и проводя параллели между тем, что он знал о Кирилле, и тем, что Роман только что рассказал ему.
– При всем при этом он всегда старался к нам поближе держаться, – сказал, наконец, Дульцов, еле заметно кивая головой, с выражением человека, который только что нашел ответ на какую-то загадку. – Мы его совсем не уважали, постоянно смеялись и подкалывали, а он никогда не обижался – всегда так бескорыстно, от чистого сердца с курсовыми помогал, так старался быть нужным.
– У Кирилла сейчас хорошо получается – служба прям у него в крови. Он далеко пойдет, – подтвердил Роман наблюдения Дульцова.
Друзья замолчали и вновь обратили свое внимание на дорогу. За все время их разговора они почти не продвинулись в пробке.
– Что-то вообще встали, – заметил Дульцов раздраженно. В каждом его действии все более проглядывалось нетерпение: он стал резче трогаться и тормозить, то и дело принимался барабанить руками по рулю, ерзал на сидении и не находил себе места.
Но спустя еще некоторое время пробка потихоньку начала рассасываться: скорость движения потока постепенно увеличивалась, а левый от них ряд вообще освободился. Воспользовавшись моментом, Дульцов вывернул на него и, увидев, что полоса свободна еще как минимум метров на сто вперед до самого светофора, нажал на газ. Машина заметно ускорилась и начала быстро объезжать пробку, как вдруг из-за автобуса, стоящего в правом ряду, прямо им под колеса выскочил человек. Дульцов мгновенно среагировал: раздался визг тормозов, но расстояние было слишком маленькое, и столкновения уже нельзя было избежать. Человек получил удар в ноги, перелетел через капот, разбил спиной лобовое стекло и, откинутый от него вперед, упал перед машиной.
V
Роман повернулся к другу и взгляды их встретились. Глаза Дульцова, совершенно чумные от избытка адреналина, были широко открыты и налиты кровью; лицо его изобразило гримасу ужаса, вены на шее вздулись, губы подергивались. Он ничего не говорил, не шевелился, даже не убрал с руля дрожащие руки, а окаменев, глядел на Романа, которому от этого вида стало совсем жутко. Время для них остановилось: они сидели и смотрели друг на друга не больше пары секунд, которые показались долгими минутами. Роман почувствовал, что в этот момент выглядит ничуть не лучше, чем его друг: пот выступил по всему его телу, он тяжело и часто дышал и чутко ощущал каждый удар своего сердца, которое колотилось с бешеной скоростью. Через несколько секунд он опомнился и, повернувшись, посмотрел на дорогу, но не смог ничего разглядеть – лобовое стекло с его стороны от удара растрескалось, и все было испещрено мелкими трещинами. В этот момент раздался звук открывающейся двери и он, поняв, что Дульцов вышел из машины, поспешил сделать то же самое.
Дульцов был как загипнотизированный. Пройдя шага четыре он остановился, не найдя в себе сил подойти ближе, и молча смотрел на представшую его взору картину. Человек не вставал. Он лежал метрах в трех впереди спиной к автомобилю, поджав ноги и свернув спину колесом. Лица его оттуда, где находился Дульцов, нельзя было рассмотреть, но судя по телосложению и одежде, это был взрослый мужчина. Одет он был неопрятно: в черную куртку, порванную сразу в нескольких местах, мятые темно-коричневые брюки и сильно заношенные ботинки.