Тяжело быть злодеем третьесортного романа
Шрифт:
Честно говоря, понять, что именно вкладывал языкастый в это слово, мне удалось, по большей части, лишь благодаря тому, что я уловил направленную мысль. Ну, её подобие. Меня словно молнией поразило: путь. Путь — это не взгляд на какое-то явление. Путь — это не восприятие. Путь — это не, чёрт возьми, спектр Ци.
Путь был дорогой. Дорога же к чему-то вела. Дорога могла быть какой угодно, и это я уже давным-давно осознал, но почему-то напрочь забыл про то, к чему дорога могла привести.
Итак, каков мой путь?
К чему
Нет, по какой — понятной. Гибридной, немного наркоманской и нестабильной.
Вопрос скорее в том, моя ли это дорога. И как я эту дорогу вижу на самом деле.
Мысли накатили на меня настоящей волной, из-за чего подсознание натурально дрогнуло: кровавое море под ногами всполошилось, сердце в груди быстро забилось, и я готов был поставить свою коллекцию башенок из спичек, что стук сердца было слышно по всему подсознанию.
Отпечатки вояк с того момента перестали меня трогать и просто занимались буквально бесконечными тренировками, словно и забыв про моё существование. Они словно поблекли для меня, став неизменной частью окружения, которые всё ещё есть, но которых нет.
Иногда я приходил к ним и занимался, но больше всего просто сидел в море крови и думал.
Ходил по морю крови и думал.
Занимался сомнительной каллиграфией и думал.
Отрабатывал монотонно приёмы мечом и думал.
Отыскал в подсознании гигантскую проекцию чёрного сердца, которое покрыли синие облака, и…
Думал.
Думал, думал, думал, думал…
Без перерыва, без необходимости в желании поспать или поесть.
Представлял, пытался понять, что у меня за дорога и куда она вообще может теоретически меня привезти, но каждый раз спотыкался об то, что моё восприятие просто слишком сильно отличалось от восприятия остальных, не говоря уже о специфическом, гибридном, во многом искусственном, пути. Я анализировал буквально все свои воспоминания, искал переплетения чёрного сердца, облачного меча, писания первого труповода и своих духовных нитей, погружался в своё прошлое, без удивления отмечая, что та жизнь забылась практически полностью, и уже даже прошлая коллекция башенок из спичек меня не трогала…
То есть, да. Всё было настолько серьёзно.
В какой-то момент, к собственному ужасу, осознал, что, чтобы продвинуться, мне нужно было исправить не спектр Ци, но идею. Не базовые желания, не цель стать каким-нибудь условным «боженькой», а нечто иное.
Нечто, что я мог бы объяснить сам для себя, но не мог понять.
Все мои силы внутри должны были слиться в одну, под одной идеей, в совершенно новом облике. Иначе я смогу жить, но вознесение мне не светит. Вероятно, я даже смог бы как-то прийти к этапу возвращения к истоку, однако мой путь был бы конечен, чего я, как ни странно, не хотел. Искусственная истинная трансцендентность — звучит слишком жалко.
Мне было мало.
Я хотел не только парить
Я хотел крутить реальностью так, как того только хотела моя не самая светлая душонка. Я хотел, чтобы я мог жить столько, сколько хотел.
Я хотел творить и разрушать. Хотел убивать и возвращать к жизни.
Я был не самым хорошим человеком в мире, но не видел в этом ничего по-настоящему плохого. Обычный парень, захотевший прыгнуть выше головы.
И я не собирался отказываться от этого прыжка.
Видел же в прошлой жизни, как какой-то мужик в Интернете смог прыгнуть. Чем я хуже?!
Мне это только метафизически нужно сделать.
— Только как сделать? — спросил я в какой-то момент у чёрного сердца, покрытого синим облаком. — Как?! Чего вы от меня хотите?!
На лице давно выросла борода. Ногти стали такими длинными, словно я их годы не стриг.
…«словно», м-да.
К счастью, я не замечал ход времени, но осознание того, что мои энергетические мозги пробыли где-то в самых глубинах подсознания много лет…
Нет, не хочу задумываться об этом.
С неба на голову падал бесцветный дождь. Холодный, потусторонний, — он с недавних пор начал отображать физическое влияние писания труповода, перейдя на передний, особенно ощутимый план. Будто напоминая, что я близок к смерти, хах.
Я слишком долго размышлял над тем, что мне нашептал первый труповод, что, к счастью или сожалению, имело на меня влияние больше, чем мне того хотелось бы.
Зато змеи под ногами в какой-то момент перестали плавать, окончательно исчезнув, став лишь потоком чистой энергии. Это произошло настолько естественно для меня, что и удивляться не стал. Не было ни сил, ни желания.
Я умудрился избавиться от силы языкастого, словно от какого-то мусора. Возможно, это может незначительно повлиять на размер моего источника, но чистота пути была для меня слишком важной. Я стремился к личному идеалу и этим, кажется, лишь ухудшал ситуацию.
Моё видение дороги не предполагало змей — это точно.
Невесело улыбнулся, чувствуя боль во рту: зубы начали гнить. Мой образ вполне себе старел, что меня безумно сильно раздражало. Хоть телесных потребностей никаких не было, иначе бы я давно умер здесь.
— Гадство… — от бессильной злобы ударил я кулаком по крови папаньки, создав небольшой кратер.
Ещё… достаточно давно я почувствовал, ощутил ментальный флёр, что при желании могу попробовать силой мысли выйти отсюда. Однако, вместе с этим было понимание, что если выйду, то потом могу и не зайти.
Если же не смогу зайти, то вероятность моего вознесения будет стремиться к нулю.
Гадство.
Гадство.
Гадство…
Не хочу, не сдамся, хрен там плавал. Сдохну, но выйду отсюда либо истинной трансцендентностью с самым охрененным, чистым путём, либо мёртвым сознанием.