Тяжело быть злодеем третьесортного романа

Лемор

Уже понимая, что медленно отправляюсь в спасительный сон (как оказалось чуть позже — наглая ложь), с сильным удивлением почувствовал, как мне на лицо начали что-то лить. До пугающего легко догадался что это, непроизвольно начав глотать и будто впитывать кожей, чувствуя какие-то изменения. Металлический, словно обжигающий привкус во рту спутать с чем-то другим было сложно — меня натурально накачивали кровью! Младенца, мать которого только что убили!

И нетрудно было догадаться, чья кровь это была. На краю отправляющегося в дрёму сознания умудрился услышать, как злобно засмеялся псевдо-узкоглазый, и почему-то у меня не было сомнений,

что это мне ещё потом аукнется.

Если бы мог, неожиданно для себя широко улыбнулся. В эмоциях поднялся какой-то иррациональный азарт и предвкушение.

Либо аукнется злобной пыли.

Это были мои последние мысли перед тем, как я окончательно отключился. Отключился только для того, чтобы, вместо временного спасения, оказаться в реке крови, порождённой моим сознанием.

Честно говоря, конкурсы мне нравятся всё меньше…

Глава 2

Мне снилась (ну, наверное) река чёрной, булькающей крови, в которой были десятки, сотни, тысячи тел каких-то псевдо-китайских воинов. Багровое небо, покрывавшее весь небосвод, немного резало глаза, иногда словно отовсюду раздавались какие-то крики, наполненные болью и отчаянием. В носу был до пугающего сильный запах крови, и лишь благодаря тому, что я чисто рефлекторно вышел в состояние внетелесности, меня не вырвало. Ну, либо то, что не совсем в реальном мире, а, скорее, у себя в голове, позволяло мне игнорировать, кхе-кхе, жалкие подробности. Тут уже с какой стороны взглянуть. Глаза, впрочем, слезились. Надеюсь, не кровью.

Мой взгляд непроизвольно опустился вниз, и вновь лишь благодаря состоянию внетелесности я смог оставаться спокойным.

Честно говоря, за двадцать три года своей жизни я впервые чувствую, толком и не чувствуя, настолько специфический спектр эмоций.

— Тяжелый денёк? — плюхнулся в эту чёрную дрянь, даже не задумываясь о том, почему она меня не поглощает, или тому, почему я вновь в своей старой… м-м-м, оболочке. Телом я умудрялся управлять через всё то же самое состояние внетелесности — очень странная, но полезная способность, на самом деле. — Поверь, не у одного тебя…

Может, в своём сне я что-то вроде боженьки? Интересно, могу ли я превратить эту реку крови в вино, а тела воинов — в девственниц? Живых и в здравом уме, желательно.

…но всё равно уже как-то по-демонически звучит, если честно…

— Ыа-а-а!

Предположительно, мужчина средних лет, закованный в тяжелую броню, седой, наполовину поглощённый этой словно на самом деле живой рекой чёрной крови, попытался до меня дотянуться. Его глаза были застелены пеленой безумной боли, страха, гнева и отчаяния. Впервые вижу столько эмоций на лице одного человека. По какой-то причине мне казалось, что вот это вот всё не просто (или, точнее, не только) выверт моего больного, — уж после всех «стрессов» так точно, — сознания, умудрившегося пережи… пересуществовать смерть, а нечто более пугающее и мерзкое.

— Пожалуй, есть вещи и пострашнее невыплаченного кредита, — широко улыбнулся я. Лицо на секунду, вопреки моей новой «фишке», перекосило.

Нереальность вокруг, казалось, на мгновение задрожала.

Всего на миг.

С пугающе безразличным выражением лица и абсолютно иррациональным весельем поднялся, направившись вперёд, минуя трупы… и не только трупы. Я знал, куда мне нужно было идти, и ни на секунду не сомневался, что если я не пройду эту дорогу, то что-то во мне может

надломиться. Моё внутреннее «я» (выверты подсознания, что ли?) словно кричало, что злобная пыль в чём-то ошиблась, и это что-то нужно было исправить, иначе в будущем оно мне аукнется не раз и не два.

Боюсь, будь я действительно обычным младенцем, да даже самым простым человеком, который не смог сдержать свои эмоции в этом странном сне, то последствия могли быть откровенно печальными.

Постепенно красное небо начало чернеть. Тел, плавающих в крови, становилось всё меньше, в какой-то момент крики прекратились, и даже запах крови начал постепенно исчезать. Стало заметно прохладнее, что в своём состоянии внетелесности я особо и не чувствовал — лишь, пусть специфическая, информация. Создавалось впечатление, что чем больше я был в виде бесплотного куска сознания, незримо управляющего своим телом, тем лучше и легче у меня это получалось. Словно кукловод, набирающийся практического опыта.

Не помню за собой до аннигиляции тела таких способностей. Я совершенно точно был обычным человеком. Что-то со мной явно произошло (офигеть я догадливый), но что — сомневаюсь, что в ближайшее время узнаю, если вообще узнаю. Наверное, самое страшное здесь то, что в моей личности точно что-то изменилось, но у меня даже толком не получается понять, что именно. Речь идёт не о новой «способности», а о чём-то более глубинном и естественном мне.

Были ли у меня приступы иррационального веселья раньше? А точно ли не было?..

В какой-то момент я начал слышать стук. Сначала тихий, но постепенно усиливающий. Неспешный, ритмичный, в чём-то родной, а в чём-то — абсолютно чуждый. Стук звучал в такт моему собственному сердцу, напрягая синхронностью — словно намекая, что этот стук — часть меня, но при этом часть чуждая.

Мне нужно было это исправить. Экстренно исправить.

— Так вот ты какое, — едва слышно пробормотал, с интересом нихрена не понимающего человека осматривая совсем крошечное, буквально младенческое, чёрное, пугающее сердце.

Сердце создавало такой холод, что моё тело было на грани полного окоченения — оно практически не чувствовалось, обещая предать в любой момент, но состояние внетелесности этот момент каким-то образом умудрялось компенсировать: я словно как-то напрямую отправлял приказы отдельным частям тела, заставляя его двигаться, однако долго так продолжаться не могло.

Стараясь не думать о том, что тела, по идее, в этом месте у меня особо и нет, я, следуя своим инстинктам, вытянул побелевшую руку и ухватился за сердце. На краю сознания поступила информация, что в районе груди меня охватила безумная боль, но я не стал останавливаться и сжал чёрное сердце ещё сильнее.

К искреннему сожалению, этих пафосных выкрутасов было недостаточно. Оно не хотело поддаваться. Под ногами начали ощущаться какие-то нездоровые вибрации, будто…

Я активировал какую-то стрёмную систему защиты.

Так-так-так-так, это плохо… ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХО!

Ух ё-ё-ё…

Кровавое озеро под ногами забурлило, в чёрном небе поднялся вихрь. В уши ударил леденящий душу вой сотен псевдо-китайский воинов. Не сразу понял, что одним из крикунов был и я сам. Даже находясь за пределами своего иллюзорного тела, даже не чувствуя толком проходимых процессов, даже осознавая, что лишь получаю обычную информацию о том, что со мной происходит, мне этого хватило, чтобы в достаточной мере ощутить специфичность происходящего.