Тяжело в учении, легко в бою (If You Like School, You’ll Love Work)
Шрифт:
– Если ось наебнулась, наверное, нам лучше здесь куковать. Кто-нибудь придет на помощь. Подождем, пока стихнет буря, а потом будем звонить или искать людей, – наконец произнес он.
Скотт замотал головой.
– Твою мать! Я же собирался в Вегас, чувак…
Юджин взглянул на Мадлен, та и бровью не повела. Он перевел глаза на Скотта:
– Забей, братан.
– А ко мне придут красить квартиру, – заявила Мадлен, отбрасывая с лица тяжелые от дорожной пыли пряди волос. – Я прибраться хотела.
Скотт вылупил на Юджина большие карие глаза, в которых застыл вопрос.
– Не въезжаю, как ты умудрился грохнуть
Юджин глубоко вздохнул, а затем, с усилием проталкивая слова через напрягшиеся губы, хмыкнул:
– По-моему, причина в так называемой усталости, чувак.
Если ты поднапряжешься, то вспомнишь: мы вроде договаривались, что будем рулить по очереди. – Он зло заорал: – Но тачку вел бедняга-раздолбай Юджин, потому что вы, приятели, были в отключке. Совсем охерели, бля, еще и вякают теперь! Охуеть! – бросил Юджин и выскочил из машины, громко хлопнув дверью.
Скотт посмотрел на Мадлен. Та натянуто улыбалась; улыбка исчезла, когда сзади раздался какой-то шум – Юджин открыл багажник «доджа» и достал из него палатку.
Сильный ветер мешал ему сражаться с шестами из металла и пластика, и он чуть не послал всю эту затею, а потому втайне обрадовался, когда Скотт и Мадлен пришли к нему на помошь, хотя изображать терпилу-мученика стало сложнее. Они работали молча, собирали каркас и натягивали на него ткань, поднимали и укрепляли палатку. Затем взяли из машины спальные мешки и кое-какую одежду. Пока устраивались на привал, буря начала стихать.
– Интересно, сколько мы здесь проторчим? – спросил Скотт и, несмотря на то что Юджин ясно дал понять, что разборки вряд ли будут восприняты с пониманием, быстро добавил: – Извини, чувак, но должен тебя огорчить: тачку я тебе не прощу. Она куплена для моей группы. Мне пришлось насвистеть старику, что это дело моей жизни, бля, и он кинул мне двадцать косарей. Я в шоке. Имей в виду. Выберемся отсюда, прихлопну!
Юджин смерил приятеля оценивающим взглядом. Перед ним стоял тощий, длинный парень со стрижкой «ежиком» и руками, как у девчонки. Скотт никогда в жизни не вкалывал. Мало того, ожесточенно подумал Юджин, вкалывать ему вряд ли когда-нибудь придется. Он только просиживает задницу в барах Норт-Бич, рассказывает всем, кому интересно (а таких становилось все меньше), что хочет собрать группу, и ждет момента, когда можно будет запустить лапу в трастовый фонд предка. Юджин с трудом подавил гнев, понимая, что ничего не выгадает, набросившись сейчас на Скотта. И потом, он совсем измотался.
– Ладно, заметано. Я все устрою. Томми, который работает в мастерской на Потреро-Хилл, ее починит.
– А что теперь? Будем сидеть и ждать?
Юджин скрестил ноги и оглядел стены оранжевой палатки.
– Знаешь, по-моему, это самое умное, что можно сделать, – зевнул он, почувствовав, что тело вновь расслабилось, как будто под воздействием йахе. – Я устал как собака, мне нужно поспать. Кто-нибудь нас найдет. Мы же в Америке, – улыбнулся он. – Здесь тебе то и дело пытаются что-то всучить. От продавцов невозможно оторваться больше чем на милю.
Скотт и Мадлен переглянулись, согласились, что это лучшее решение, и полезли в свои спальные мешки. «Точно, кто-нибудь нас найдет, – подумал Юджин. – А сейчас надо под-рыхнуть. Отдохнуть. Расслабиться. Восстановить силы. Взбодриться. Эх, класс!»
Старый синий
Теперь пикап весело бежал по пустыне, и мотор гудел ровно. За рулем сидел Алехандро, а его младший брат Ноэ торчал рядом и молча разгадывал кроссворды.
Алехандро думал о переезде. Нет, не о Фениксе, хотя они прожили там больше трех лет. Феникс был домом только для Кармелиты; это она притащила их туда.
Не то чтобы Алехандро был в восторге от своего родного городишки. Старая рыбацкая деревня к югу от Гуаймас на Тихоокеанском побережье не захирела только потому, что ее превратили в транспортную развязку; более того, по меркам беднейшей части Соноры местечко стало процветать. Городишко находился недалеко от Пятнадцатого шоссе; а еще там останавливался следовавший по побережью поезд. Центр представлял собой нагромождение уродливых зданий-недомерков, построенных в семидесятых годах. Они неуклюже прилепились к старой деревне, выросшей вокруг небольшой бухты, где каждый год пришвартовывалось несколько коричневых от ржавчины суденышек.
Все жители там – просто идиоты, с холодной злобой подумал Алехандро. Эти придурки год за годом вылавливали рыбу, пока ее там вообще не осталось. Наверное, многие из них и не заметили, как из бедняков постепенно превратились в нищих. Они думали, рыба вернется. А когда начали голодать, переселились на север, а потом в Америку.
Туда и привезла их Кармелита.
В городе ловить нечего. По шоссе мчались роскошные автобусы с кондиционерами, набитые богатыми гринго; они пролетали мимо, направляясь к западному подножию Сьерра-Мадре и старинному Аламосу, известному прекрасной колониальной архитектурой в испанском стиле. А вот в его родной город туристы не приедут никогда.
Окончив школу, Алехандро устроился в автомастерскую. Он вкалывал в гараже и соседнем магазинчике. Ими владел богатый, злющий, глотающий слова мексиканец по имени Ордас; он пообещал парню, что сделает из него механика. Однако спустя полтора года Алехандро по-прежнему расставлял товары на полках в магазине, убирал в гараже и мыл машины, и еще ни разу не держал в руке гаечный ключ.
Как-то Алехандро напомнил Ордасу об уговоре. Ловкач-хозяин, косивший под городского, рассмеялся ему в лицо. Алехандро вскипел, и тогда мексиканец посерел от злобы и приказал ему собирать вещи и проваливать.
Теперь ничего не держало их там, разве что могила матери на старом кладбище у подножия холмов, нависавших над городом, да подонок-отец, сидевший в местной тюрьме в 150 километрах от дома.
Кармелита позвала братьев за собой, когда ее парень, работавший в Фениксе, нашел для нее место. Алехандро с отвращением вспоминал, как она послала богатой семье тщательно составленное резюме и улыбающуюся фотографию, и американцы решили ее нанять.
Она подыскала жилье для семьи и место садовника для Але-хандро, устроила Ноэ в местную школу. Теперь они все убирали за гринго. Ухаживали за его садом. Поливали его газоны. Присматривали за избалованными детьми. Накрывали ему на стол.