Тяжелые тени
Шрифт:
Тугон-доду, помощник мастера по физическому воздействию, как всегда, помалкивал. Его тупая физиономия заросла щетиной, по цвету и прочности напоминающую медную проволоку.
Тугон-доду считал, что повода для каких-либо особых чувств нет. Обычный день. Обычная поездка на работу. Только и разницы, что на этот раз не с фирболжцем доведется работать, а с землянином.
Махуня-доду, предвкушая интересный поединок, всю дорогу улыбался ясной улыбкой, с интересом поглядывая по сторонам. Все вокруг казалось ему несказанно красивым и волновало до слез. Перед самым Управлением в избытке чувств он воскликнул, обращаясь
– Ах! Какое небо голубое!!!
– Где?
– проворчал помощник, то ли не поняв, то ли не расслышав.
– Да мы уже проехали, - с досадой отмахнулся Махуня-доду, и тень набежала на его одухотворенное лицо.
Не без огорчения мастер по физическому воздействию подумал, что на работе абсолютно не с кем пообщаться, поговорить о чем-нибудь возвышенном. В ходу только две темы: водка и женщины. Так и отупеть можно культурному человеку!
И место работы не самое лучшее - подвал. Никакой техники безопасности и сыро! Жена специальный шерстяной пояс сшила. И все равно достает радикулит.
Еще на курсах поучали: психологически - подвал самое подходящее место для физического воздействия. Возникает ощущение безысходности, оторванности от всех и вся. Демагогия все это! Просто, когда сдается новое здание, службы так называемого первого эшелона занимают лучшие кабинеты и этажи. А службе физического воздействия, как всегда, - подвал.
Обидно, очень обидно, что столь важной службе отвели наихудшие места! Что бы они делали без нас?! Откуда бы черпали информацию?!
Землянина не вели до самого обеда. Махуня-доду волновался, несколько раз, многословно извиняясь, звонил в отдел согласования. И каждый раз ему грубо советовали не лезть раньше времени, что он еще успеет попробовать свежей кровушки. В словах этих Махуня-доду с огорчением чувствовал пренебрежение, а то и вражду. Обидно и непонятно! Одно ведь дело делаем!
Легко им говорить, а ему не терпелось приняться за работу.
Он незаметно для Тугон-доду посмотрел в карманное зеркальце, с которым не расставался никогда. На него смотрело приятное, вполне интеллигентное лицо. Но у глаз - ах, ведь совсем недавно их не было!
– да, у глаз появились предательские морщинки, веером расходящиеся в стороны. Они появились от привычной доброй улыбки.
Растянул кожу двумя пальцами - морщины исчезли. Убрал руку - морщины появились вновь.
– Кожу рожи время гложет, - сказал Махуня-доду с неудовольствием.
Помощник тупо уставился на шефа и, ничего не поняв, на всякий случай неопределенно хмыкнул.
Землянина привели после двух и поместили в комнате, соседствующей с пыточной. В стене было небольшое застекленное окошечко, через которое испытуемый мог видеть, что делается в пыточной.
Палачи только-только кончили обедать. Махуня-доду перед новой работой был радостно возбужден, и ему почему-то захотелось выпить, хотя обычно он избегал алкоголя. Работа есть работа. А работа и алкоголь - несовместимы.
Но сегодня... Сегодня был день особенный. Предстояла борьба с трудным противником. Проверка, так сказать, в бою таланта мастера по физическому воздействию, его профессиональной квалификации. Захотелось взбодриться.
Тугона-доду никогда не мучили ни комплексы, ни принципы, ни желудок. Похоже, он и не догадывался об их существовании. Как всегда перед работой, он выпил двести граммов отвратительно
Если у Махуни-доду был талант высшего порядка, умение находить неожиданные сочетания воздействий и добиваться нужного результата в, казалось бы, абсолютно безнадежных случаях, то Тугон-доду исполнитель-виртуоз. Такие ассистенты рождаются раз в сто лет. Во время пытки он понимал шефа с полуслова, с полувзгляда. Казалось, он читает мысли. Нервные окончания обнажить? Одно движение раздиралки - и вот оно, нервное плечевое сплетение. Скальпель проникал на нужную глубину с точностью до ангстрема. Единственное, что могло помешать его работе, это запрет на пойло. Трезвый он становился медлительным, приказывать ему приходилось дважды и трижды. И руки Тугона-доду - руки ювелира становились неуклюжими, как лапы землеройной машины.
По правилам полагалось притворяться, что они не замечают будущего клиента. Махуня-доду делал вид, что объясняет нюансы обработки новичку.
– Мы же с тобой, друг Тугон, не садисты какие-нибудь, не изверги?
Тугон мотал нечесаной головой и мычал что-то в том смысле, что, действительно, никакие они не изверги и, упаси Логос, не садисты.
– Что требует наш гуманнейший закон, составленный многомудрыми руководителями государства нашего? Я чувствую в тебе живейший интерес к этому вопросу.
Махуня-доду смотрел на помощника, словно ожидая вопросов от любознательного неофита. Тугон упорно молчал. Он поминутно дергался от сильнейшей икотки, распространяя удушающий запах любимого им пойла. Махуня-доду продолжал стойко улыбаться.
"Перебирать лишку стал, падаль!" - подумал он и, скрепя сердце, продолжал спектакль, решив отвести помощнику пассивную роль.
– Хорошо, мой друг, я объясню тебе. Мы не сразу воздействуем на подозреваемого, как утверждают злостные противники наши. Сначала взываем к разуму человека, к его совести, не желая причинять ему напрасные страдания, ибо его страдания мы переживаем так же остро, как и свои собственные. Вначале мы демонстрируем обвиняемому орудия физического воздействия. И это называется пытка словесная, "вербалис". Мы объясняем суть и назначение каждого предмета в пыточной.
Махуня-доду покосился на окошечко, чтобы посмотреть, как землянин реагирует на объяснения, и остался доволен. Нос землянина скользил по стеклу любопытной улиткой, и лицо его выражало напряженнейшее внимание.
– Что мы преследуем нашей благородной деятельностью? А мы преследуем нашей благородной деятельностью великую цель - выявление носителей генного духа. То ли землянами вольно или невольно был занесен к нам этот геноидентичный вирус, то ли на Фирболгии враги ее в тиши колдовских лабораторий тайно синтезировали его с помощью богомерзких ревертаз, дьявольских лигаз и адских синтетаз. Попадая даже в гражданина благонамеренного, он превращает его в носителя генного духа. И вот уже он не гражданин, но верный раб злобного врага рода человеческого - ужасного Энтропа! И человек знает об этом! Знает!!! Знает, но сказать не желает. А мы ему поможем, поможем...