Тяжелым путем
Шрифт:
— Что? — Глаза Ии расширились от удивления. — Катя! — невольно вырвалось у неё.
— Что, Катя? — пожала плечами девочка.
— Не думаешь ли ты, что я, как старшая сестра разрешу тебе делать такие глупости?
— Какие глупости? Я не вижу глупостей ни в чем.
Губки Кати мгновенно надулись. Лицо приняло неприятное, капризное выражение.
— Перестань глупить, Катя, — уже строгим тоном заговорила Ия, — я не разрешу тебе, еще девочке годами, делать этих глупостей… Изволь снять сейчас же этот нелепый накладной шиньон и не смей прибегать ни к какой косметике. Иначе я принуждена буду отвезти тебя сегодня
— Это будет крайне бестактно с вашей стороны, Ия, — неожиданно резко вмешалась в разговор сестер Нетти, в то время как Катя громко ахнула и залилась слезами.
Серые глаза Ии стали совсем стальными. Сурово взглянув на невестку, она, отчеканивая каждое слово, произнесла:
— Я попрошу вас не баловать мою сестру, Нетти. Она еще совсем девочка и кружить ей голову не следует вовсе. Перестань капризничать, Катя, если ты не хочешь, чтобы я осуществила на деле свои слова.
— Ты… ты… Де… с… по… тка! Ты… ты меня го…то… ва… ли… шить последнего счастья! — всхлипывала Катя, театрально откидывая голову на спинку кресла.
— Боже мой! Боже мой! Да что же это с ней… Я решительно не узнаю ее! — почти с ужасом вырвалось у Ии и она поспешно направилась к двери.
Но Неттин голос остановил ее на пороге.
— Да, кстати, Ия, в каком же костюме будете нынче вы?
— То есть в каком костюме? — удивленно переспросила молодая девушка.
— Да, ведь, нелепо остаться такой монашкой, в вашем черном платье, когда все будут в костюмах и в масках.
— Ho y меня нет денег, чтобы приобрести подобающий костюм, Нетти, — холодно отвечала Ия.
— Ах, Боже мой, но кто же говорит про деньги! У maman и y меня — масса разного старого тряпья, всякого ненужного хлама, из которого вполне можно соорудить прехорошенький костюм.
— Благодарю вас, но мне он не нужен, — сдержанно поблагодарила Ия.
— Какая же вы, однако, эгоистка, Ия, — внезапно вспыхнув, с досадой бросила Нетти, — вы непременно хотите испортить удовольствие нам всем. Все будут нарядны, прекрасно одеты, интересны в своих костюмах, a вы одна составите среди нас черное, мрачное пятно…
— Но я могу не выходить в гостиную, чтобы не испортить вам праздника своим мрачным видом…
— Ах, это еще хуже будет. И Кутузовы, и Раевские, и Блацы, и Завьяловы, все скажут, что мы не пригласили вас на вечер и держим в черном теле. A ведь вы не простая гувернантка, a сестра Andr'e.
— Так вот оно что! — тонко улыбнувшись, произнесла Ия, — хорошо, хорошо, я сделаю так, что и овцы будут целы и волки сыты, — с той же улыбкой заключила она и, мельком взглянув на все еще плачущую Катю, вышла из будуара.
Лишь только фигура Ии скрылась за дверью, Нетти подошла к Кате, приподняла её залитое слезами лицо и произнесла сладеньким голоском.
— Перестаньте же плакать, детка. Утрите ваши очаровательные глазки. Не стоит их портить даром. Ваша сестра себялюбивая эгоистка, я увидела это с первого раза, и потом она, действительно, деспотична, вы молодец, что отчитали ее, a кроме того, и завистлива она на редкость.
— Как? Что? Завистлива? Ия?
— Ну, да, завистлива, чему вы так удивились? Она запретила вам надевать локоны потому только, что вам они чрезвычайно идут. Она боится, что в них вы будете лучше её. И она права. Вы гораздо красивее вашей сестры, Катя. Она сама сознает это и страшно злится,
Катя, повинуясь указанию невестки, взглянула на себя в зеркало. И, действительно, показалась себе красавицей в этот миг. Никогда не нравились девочке, как сейчас, её собственные глаза и все неправильные черты её некрасивого, но привлекательного личика.
С одним только не могла согласиться Катя, что Ия, её серьезная, сосредоточенная, всегда думавшая о других старшая сестра, могла быть эгоисткой, да еще вдобавок завистливой! Но противоречить Нетти Катя не решалась из боязни рассердить свою новую подругу, и благоразумно смолчала, несмотря на то, что где-то глубоко в тайнике её души копошилось сознание её невольной вины перед Ией.
В десять часов вечера скромную квартиру Вадберских и Баслановых нельзя было узнать. То и дело подъезжали к подъезду наемного особняка извозчичьи и собственные кареты, сани и автомобили. Горничная Луша с двумя нанятыми на этот вечер официантами каждую минуту неслась в прихожую на раздававшиеся там постоянно звонки.
Вскоре небольшая передняя наполнилась шубами, дамскими манто, форменными пальто и шинелями военных. В гостиной, превращенной теперь в танцевальный зал, сдержанно шумела пестрая толпа костюмированных. Самого разнородного вида маски попадались тут. Были здесь и мифологические боги и богини, были пастушки, коломбины, четыре времени года, Пьеретты, цветочницы, ночи, гении, Мефистофели, демоны, римские воины, рыцари, монахи, цветы, Пьеро, паяцы и прочее, и прочее, и прочее. Маски скрывали лица приезжающих. Только более пожилые гости, почтенные отцы и матери семейств явились без них.
Сама княгиня Констанция Ивановна без маски, в великолепном национальном костюме Старой Венеции, опираясь на руку князя Юрия Львовича, оставившего, благодаря усиленным просьбам домашних, на этот вечер и свой уединенный кабинет, и свои мемуары, радушно встречали гостей на пороге гостиной.
Никто бы из приехавших сюда повеселиться не сказал, глядя на них теперь, что эти хозяева дома, те самые князья Вадберские, когда-то богатые и теперь проживающие последние крохи их оставшегося состояния. Беспечность, широкое хлебосольство и полнейшее отсутствие забот о завтрашнем дне — сказалось как в них самих, так и в окружающей их обстановке.
Взятая на прокат мебель, посуда, прислуга, тонкие, дорогие закуски и ужин, фрукты, конфеты и крюшон, искусно замороженный в небольшом ледяном гроте, устроенном на отдельном столе в столовой, — все это давало полную иллюзию богатства и роскоши.
И все это было сделано для одной Нетти её баловником-мужем.
Сама Нетти в её, действительно, роскошном костюме Весенней Зари, стоившем многих бессонных ночей Андрею Аркадьевичу, была, как говорится, на седьмом небе от счастья.
Хотя плотная бархатная маска и скрывала её лицо, но по всем её движениям, a главное по роскошному костюму, искусно разрисованному акварелью, о котором сама Нетти успела разболтать всем своим друзьям и знакомым, все сразу узнали молодую хозяйку дома.