Тяжелый путь к сердцу через желудок (сборник)
Шрифт:
Закрывая калитку, она оглянулась на дом и сад. Сердце екнуло, гулко забилось. Нина поняла, что прощается с ним навсегда. А вместе с ним – и со своей молодостью и прежней, совсем неплохой, жизнью.
До станции шли молча. Спутник голову не морочил – наверное, понимал Нинины чувства.
В поезде она закрыла глаза, но уснуть не удалось. Вспомнилась вся жизнь. Пленка крутилась быстро, как в старом кино, – и почему-то была черно-белой.
Свадьба с Гороховым, белое платье, на которое кто-то из
Рождение дочки, Горохов под окном, счастливый, улыбающийся, с букетом мимозы.
Бессонные ночи, Галкины крики, первый зуб и первые неловкие шажки. Галкино падение с горки, разбитая голова, лужа крови и белое от ужаса лицо Володи, отца и мужа.
Покупка ковра, ярко-зеленого, ядреного, ядовитого цвета. Но – такая радость от покупки, что не спала первую ночь.
Строительство дачи, потный, по пояс голый Володя кричит ей с еще недостроенной крыши:
– Нинок! Ставь картошку! Проголодались!
А она смотрит на него и думает, что она счастливая…
Смерть отца, и мама у гроба – маленькая, словно ребенок, руки дрожат, и все приговаривает:
– Как же так, Ванечка? Зачем же ты так?
Потом развод и судья с неподвижным, словно окаменелым, лицом – она смотрит на нее с какой-то брезгливой жалостью: «Что ты за баба, если от тебя бежит приличный мужик?»
Дальше – Горохов с новой женой, дружные и счастливые. И она, Нина, словно подглядывающая в чужое окно.
Галкина свадьба – суетливая, пьяная, с кучей незнакомых и чужих людей. Таз с жареными пирогами – болгарскими плэчинтами, которые всю ночь пекла суетливая Галкина свекровь.
Дочь с горящими глазами:
– Мама! Я так люблю его! Ты даже не представляешь!
Точно, не представляла! Бросить институт, бросить мать, чтобы уехать в другую страну, к черту на рога! Столичная девочка, а там – собственный дом, хозяйство. Куры, корова. Бред какой-то!
Потом снова дача, уже осенняя. Они топят печку, муж чертыхается – печка не думает разгораться. А на полу, в тазах и корзинах, лежат яблоки. Огромная, с мужской кулак, антоновка пахнет так яростно, что кружится голова. Уставший муж садится на стул и хрустит сочным яблоком:
– Здорово, да? Не зря мы, Нинок!
И в глазах его такая радость…
И кажется, что вся жизнь впереди… Долгая и счастливая жизнь.
Поезд затормозил, Нина открыла глаза. Простились в метро, договорились о походе к нотариусу.
«Все слава богу! – думала она. – И человек нормальный, и торговаться не стал. Что говорить – повезло!»
Вечером позвонила Инге.
Та действия одобрила, уточнила цену и выдала:
– Вот! Наконец! Купишь себе приличную норку и поедешь в Испанию! Возьмешь хороший отель и
Нина подругу остановила:
– Зачем мне твоя норка? Зачем мне отель? Поеду на Волгу, я уже и путевку присмотрела.
– Дура! – завопила Инга. – Неисправимая дура!
– Вот именно, – поддержала Нина. – И зачем мне, дуре, твоя норка?
Деньги решила отправить дочке, а все остальное – фигня. Все у нее есть, шубы ей не надо – при наших погодах, знаете ли! Сплошные оттепели и дожди! Есть еще отличное финское пальто – как раз на мороз.
Инга снова осудила ее, слегка цапанулись и одновременно бросили трубки.
Обе не расстроились: понимали, что такие «конфликты» – ни о чем, завтра созвонятся как ни в чем не бывало.
Так и было – созвонились на следующий день, вернее, позвонила Нина, взволнованная перед завтрашней сделкой.
Инга сказала, что на сделку отправится вместе с подругой – так спокойнее и правильнее.
Назавтра встретились у конторы нотариуса в десять утра.
Игорь Сергеевич полоснул взглядом по Инге, и Нина, перехватив этот взгляд, почему-то смутилась – наверное, увидев обычный, здоровый, мужской интерес.
«Каков! – подумала она. – Ничто человеческое нам, оказывается…»
Впрочем, глянув на подругу сторонним взглядом, подумала: «А Инга еще красавица! И какая! Не берут ее годы, не берут! Стройна, фигуриста, одета как картинка».
– Красивая у вас подруга, – шепнул ей Игорь Сергеевич.
Нина нахмурилась и ухмыльнулась:
– Действуйте! Дама свободна и в поиске.
Он посмотрел на нее с удивлением:
– О чем вы, Нина? Это вообще не про меня!
Уточнять не стала, но разозлилась.
Что не про него? Инга не по зубам или вообще?
Ладно, не о том. Сделка прошла, деньги Нина получила, ключи новому хозяину отдала со словами: «Ну если что – звоните!»
Он кивнул, тепло попрощался, пожелав здоровья и удачи, и был таков.
Инга стояла на улице и курила.
– А он ничего, этот новый владелец! А, Нин?
Нина равнодушно отозвалась:
– Ничего? Да обычный. Обычный нищий пенсионер! Лысый и пузатый, кстати!
– Да? – удивилась Инга. – А я не заметила!
Нина перевела разговор – отчего-то ей было неприятно обсуждать Игоря Сергеевича.
– Пошли в кафе – отмечать, – предложила Инга.
За обедом снова начался прессинг по поводу шубы, Испании и «жизненных удовольствий».
Шубу Нина окончательно отмела, а вот на Испанию согласилась.
Правда не сразу, так сказать, под сильным воздействием. Решили, что путевки будет брать Инга – она человек более опытный и ушлый. По дороге домой Нина отправила дочери деньги. «Подальше от соблазна», – решила она.