Тяжесть короны
Шрифт:
Но с оларди я была согласна. Маркиз Леску мог бы стать хорошим регентом. Он не был властолюбцем, как и люди, с которыми он больше всего общался. Иначе вельможи давно уже попробовали бы вместе предпринять что-то против Стратега. Размышляя о возможных сторонниках, я вообще пришла к выводу, что переоценивала усилия отчима в вопросе обеспечения безопасности Брэма. Знать мог не устраивать отчим, но не малолетний король. Такой несамостоятельный официальный правитель представлялся удобной фигурой для проведения нужной регенту и его приближенным политики. Повезло, что политика
— Насколько я знаю, — продолжал Клод, — Дор-Марвэн пока держится крепко. Но скоро его кресло сильно закачается. К тому времени мы подготовим почву для твоего возвращения в Ольфенбах.
Клод улыбнулся. Ободряюще и ласково. Удивительно, но именно такая улыбка сильней всего подчеркивала семейное сходство князя и Ромэра.
— Конечно, — кивнула я, стараясь не думать о сидящем рядом арданге.
— Никто не возьмется называть сроки, но надеюсь, ты недолго пробудешь в Верее, — выражение лица Клода изменилось почти неуловимо. Но я сразу почувствовала, что оларди не одобряет мою поездку в Верей. — Через пару дней прибудет гонец из Ардена, за это время мы придумаем, как переправить тебя туда так, чтобы не привлекать внимание.
— Я так понимаю, — с трудом сдерживая раздражение, начала Летта, — вы серьезно решили отправить Нэйлу в Верей?
— Да, — в голосе Ромэра послышались металлические нотки. — Нэйла сама этого хочет, и там она будет в безопасности.
Женщина нахмурилась, чуть выпятила вперед челюсть. Напряженная пауза длилась недолго, Летта обратилась ко мне. Ее вежливый тон совершенно не соответствовал ни выражению глаз, ни мимике.
— Лайли, милая, не сочти за труд. Принеси, пожалуйста, мое вязание из спальни наверху.
— Конечно, — кивнув, я встала и вышла из-за комнаты.
Разумеется, Летта не хотела говорить при мне, но и сдерживаться тоже больше не могла. Понимая это, я очень быстро поднялась на второй этаж, метнулась в спальню, взяла корзину с вязанием и, вернувшись к лестнице, замерла на верхней площадке. Как раз вовремя, чтобы поспеть к началу разговора.
Летта кипела от негодования, даже голос дрожал.
— Я не знаю, откуда у тебя такие бредовые мысли. Она не хочет уезжать в Верей. И там она не будет в безопасности.
— Адали, — я ожидала услышать в голосе Ромэра предупреждение, недовольство, раздражение, наконец. Но низкий голос арданга не выдавал совершенно никаких эмоций, казался неживым. — Она сама решила, сама этого хочет.
— Возможно, она этого хотела, но давно, — перебила Летта.
— Она свободна в своих решениях, — не обращая внимания на женщину, продолжал арданг все тем же ровным и глухим голосом. — А я сделаю все, чтобы помочь с воплощением.
— Помогая так, ты предашь ее! — выпалила адали.
— Я делаю все, чтобы обеспечить ее безопасность, — возразил Ромэр.
— Если она уедет, то ничего ты обеспечивать не сможешь, — вмешался в разговор Клод.
— Я обещал ей, таково было условие сделки.
— Поговори с ней. Она не хочет уезжать! — увещевала Летта.
— Адали, это вопрос уже решенный. В Арданге для принцессы Шаролеза будет слишком опасно. Верей не заинтересован
— Есть! — решительно ответила Летта. — Я. Я не позволю тебе сделать эту глупость, не позволю рисковать ее свободой и жизнью. Не позволю. Ее слишком усердно ищут, стоит ей выйти на улицу, немедленно попадет в когти «Воронов»!
— Адали, — вздохнул Ромэр. — Пожалуйста, выслушай. Я понимаю, почему ты беспокоишься. Если тебе от этих слов станет легче, знай, я тоже не в восторге от ситуации. Но это единственный выход. Не для меня, для нее. Посмотри ее глазами. Положение, в котором она оказалась, просто ужасное. Кто она здесь, в стране, готовящейся воевать с ее родиной, против ее людей? Кто? Пленница? Заложница?
— Спасительница короля. Ангел из сказа, — резко ответила Летта.
— Пусть ангел, — сквозь усталость и безжизненность в голос Ромэра пробилась горечь. — Но это только в легендах все красиво и благородно. А здесь, если мой план сорвется, будет война. Такая же, как первые две. Ты видишь, что происходит, видишь, как воодушевлены люди. И ты знаешь, как такой настрой в смеси с ненавистью к захватчикам может выплеснуться. Ты видела эту кровь. Я не хочу, чтобы Нэйла была здесь в это время.
— Она сильная, справится, — уверенно ответила адали. — Да все наши женщины видели войну. И ничего, живы.
— А многие наши женщины были причиной войны? — уточнил арданг. Летта не нашлась с ответом, и Ромэр продолжил: — Нэйла освободила одного, а из-за него погибнут сотни. Ее народ. И она это понимает. Я уверен, что она выдержит, если война, разгоревшаяся из-за ее милосердия, будет лишь новостями из далеких краев. Но не уверен, что она справится, если война будет прямо под окнами.
Ромэр был прав. Я с ужасом представляла себе то, что в ближайшее время ожидало Арданг. И наблюдать все это воочию совершенно не хотела. С другой стороны ехать в Верей было страшно. Трудно было довериться незнакомым людям, сложно надеяться на лучшее, на сохранение моей тайны. А сердце пропускало удары, стоило представить, как я пытаюсь получить документы на выезд, когда мой точный словесный портрет лежит на столе у каждого чиновника. Гримом нельзя скрыть все. И уверена, опытный человек сразу разоблачит такую маскировку.
В гостиной повисла пауза. Не такая напряженная, как прежде, но я решила все равно не спускаться, пока не позовут.
— Хорошо, что, наконец, могу понять, что движет тобой, — вздохнула Летта. — В чем-то ты прав. Но прошу, поговори с Нэйлой. Она не хочет уезжать, я в этом уверена. И помни, я ее из дома не выпущу. У стражи глаз наметанный, гримом никого не обманешь. А рисковать ее свободой и жизнью ради сомнительной пользы я не позволю.
— Здесь для нее слишком опасно, — бесцветным голосом ответил Ромэр.