Тяжесть сияния
Шрифт:
— Газу!!! — вцепившись в торпеду, закричал Вепрь.
— Мне страшно, — посеревшими губами произнес Олег.
— Молись!!!
Вот он край, вот он. Ближе, ближе, только бы успеть… Тьма космоса и пустоты. Ворота в преисподнюю. Весь черный цвет мира, собранный в одном месте. И приближающийся край красноватого асфальта. Раз, два…
На скорости восемьдесят километров в час их машина прыгнула с края воронки.
И сон продолжился.
Густая плотная тьма окутала машину со всех сторон. Несколько мгновений они двигались в полной темноте, без
А потом в глаза ударило ослепительное летнее солнце. Олег непроизвольно зажмурился. Вепрь выругался, заслоняясь от лета рукой. Машина все еще летела. Впереди раскинулась быстро приближающаяся дорога на терминал, утонувшая в сочной летней зелени. Ближе, ближе…
— Приготовься, — напряженно сказал Вепрь, упираясь в панель из всех сил. Олег рывком накинул ремень безопасности и щелкнул замком. Аэрбэги, запоздало вспомнил он.
Дорога надвинулась, заполняя собой все лобовое стекло. Потом был страшный удар. Олегу показалось, что все его тело смялось и обрушилось по частям куда-то вниз, к ногам. Ремень больно врезался в грудь. Машина просела, шваркнув днищем об асфальт и жалобно взвыв лопающимися стойками, вновь подпрыгнула в воздух на несколько метров. Еще удар. Хруст, дребезг, скрежет сопротивляющегося металла. Их мотало, как лягушек в мяче. Еще удар. Машину тащило по инерции, выворачивая рычаги и тяги, распарывая ими тонкий кузовной металл. Последнее, что увидел Олег было толстое дерево, заполнившее собой все пошедшее трещинами лобовое стекло. Дерево рывком приблизилось и что-то громко взорвалось прямо перед лицом, в салоне, отбрасывая его голову назад. А потом наступила пронизанная белыми кружащимися хлопьями темнота.
Исход
Николай Сергеевич вытер холодный пот со лба.
На главном мониторе оседал черный смерч. Его стягивали фиолетовые змеящиеся щупальца. Еще немного… Последнее усилие…
Глаз тьмы исчез с экрана.
Николаю Сергеевичу на мгновение показалось, что он оглох. Это смолкла сирена под потолком оперативного центра.
Восклицательный знак на табло, мигнув, стал снова белым.
Золотников поднял к лицу дрожащие руки.
— Отправляйся домой, — надтреснуто сказал ему Николай Сергеевич, поднимаясь. — Помощник сдаст смену.
Внизу, в зале за толстым стеклом ликовали дежурные.
— Вот значит как, Коля? — нехорошо осведомилась Милена.
— Значит так, — устало посмотрел на нее Николай Сергеевич. — Можешь отправлять по домам свою гвардию. Доступ к району пока закрыт.
— Я буду жаловаться, — предупредила она.
— Кому угодно, — пожал плечами Николай Сергеевич. — Трибунал нас рассудит.
Он поднял телефон к уху.
— Доволен? — спросил Петровский.
— Полностью. Как Вепрь?
— Выясняем, — коротко ответил Тарас. — Но, думаю, обошлось.
— Было бы здорово, — сказал Николай Сергеевич. — Своих отправишь?
— С минуту на минуту туда прибудут Скаанджи. Что там моим делать?
— А Тень?
— Ее ведут, — ответил
Кровь на руках
Над ним склонилось лицо Толяна.
Я не умер, понял Олег. Мы проскочили! Мы выбрались!
— Очнулся! — воскликнул Толян.
Его лицо куда-то уплыло, а вместо него возник Вепрь.
— Сейчас, Олежек, — расслышал он словно сквозь вату. — Сейчас.
Боль в основном концентрировалась в правой руке.
— Сейчас, — вновь озабоченно произнес Вепрь.
К нему медленно возвращался слух.
А боль внезапно ушла.
Олег помотал головой и огляделся.
Я проснулся, подумал он. Я только что был в самом страшном своем кошмаре, состоящем из тьмы и кровавого зарева. Я вернулся из ада.
Вокруг раскинулся прекрасный летний день. Высоко на безоблачном небе вновь ослепительно сияло обжигающее солнце, а глубокие резкие тени прятались в ласковой траве. Он сидел у широкого дерева, рядом был пришедший в себя Антон, а у его ног суетились Толян с Вепрем. Стрекотали кузнечики, а пьянящий свежий ветерок был пронизан запахами травы, цветов и лета. Олег посмотрел на виднеющуюся за стволами деревьев дорогу. Ближе всего к ним стоял джип Толика с распахнутыми дверями. Солнечные блики резвились на лобовом стекле. Он повел головой правее, и сердце его облилось кровью. Новая «Шкода», купленная два месяца назад, практически перестала существовать, превратившись в груду курившихся обломков. Эта груда казалась неумело припаркованной в большом дереве, расползшись по его обеим сторонам, обхватив его полукругом. По дороге за ней валялись куски металла, какие-то железки и вывернутое с мясом колесо.
Настя ее все-таки уделала. Вначале ритуальным автобусом, а теперь черным торнадо.
Глаза Олега опустились к бывшему центру боли. Правая рука оказалась распоротой вдоль, неестественно вывернутой, с запекшейся кровавой коркой и вылезшими сквозь кожу белеющими обломками костей. Над ней и колдовал Вепрь, совершая руками сложные движения в воздухе. Очевидно, лечил.
Руку стало покалывать, вверх, к плечу поползло горячее жжение и нестерпимо захотелось почесаться. Вид ее начал меняться прямо на глазах. Вот исчезли кости, она выпрямилась, обрывки кожи начали стягиваться, закрывая кровавую рану. Через несколько минут Вепрь поднял голову. Левая бровь его оказалась глубоко рассеченной.
Сапожник без сапог, мельком подумал Олег. Других лечит, а сам кровью исходит.
— Попробуй, — качнул головой Вепрь.
Олег поднял руку и повертел ею в воздухе, разглядывая. Если бы не местами отвалившаяся засохшая кровавая корка, да разодранный рукав рубашки, он бы сказал, что ничего не происходило.
— Чудо, — констатировал Олег.
— Просто магия, — заметил Антон.
— Что с терминалом?
— А его больше нет, — оживленно затараторил Толик. — Часть, конечно, осталась. Дальние ангары, помнишь? Туда обычно долго стоящие фуры сливали. А все остальное — в кашу. Вся земля, корпуса, склады — в мелкое крошево. Почти в песок. Я только что съездил, посмотрел. Эх, жаль, ты смерча не видел!