Тыквенная книга
Шрифт:
– Как я сюда попала? И что это за место такое? Книга называлась «Пепелище». Это то самое Пепелище?
Богатырь усмехается и залпом поглощает весь напиток из носика чайника.
– Тебя, Элла, сюда привело любопытство. Ты права, это место зовётся Пепелищем. Но тебе не следует тут находиться. И я надеюсь, что впредь ты не будешь совать нос не в своё дело. Договорились?
Доносится шум далёкого взрыва, и драконий рык сотрясает шатёр. Дядя мрачнеет, и будто и его борода чуть темнеет. А Элла взволнованно оборачивается
– Допивай чай. Я отведу тебя домой. Марфе Ильиничне пригодится помощница.
– Марк Андреевич! – в шатёр заглядывает стрелец в сбившейся набок красной шапке. – Там проблема. Малой опять безобразничает.
Дядя Марк резко поднимается и, выходя из шатра, бросает Элле:
– И не смей уходить! Это военный лагерь, а не детская площадка.
В одиночестве Элла медленно допивает чай, чуть обжигающий нёбо. Голова вот-вот пойдёт кругом от переполняющих мыслей.
«Неужели я попала сюда через книгу? Она что же, как кроличья нора?».
Элла чувствует себя героиней одной из историй, прочитанных на подоконнике под размеренное мурлыканье Тошки. Неужели, неужели это всё по-настоящему?
Потусторонний мир, мир за книжным переплётом неумолимо манит к себе. Какой он? Примет ли в свои объятия или с силой оттолкнёт чужестранку?
Девочка отставляет стакан, расхрабрившись, приподнимает полы шатра и выглядывает наружу. Вдыхает волшебный книжный запах. Нет. Это порох и промоченные в спирте бинты для раненых. Ещё конский навоз. Ничего поэтичного.
Оглядывается. Военные действия, похоже, закончились. В лагере лениво суетятся: латают легкораненых под их шутки-прибаутки, чинят прорехи, смеются и пьют мерзко пахнущую брагу из дубовых кружек.
– Ага, средневековый роман. Интересно, где же Айвенго?
Элла осторожно выбирается на улицу. Лучники слишком заняты игрой в кости и изготовлением стрел, чтобы заметить её. Пращники бурно обсуждают снаряды. И незваная гостья, ловко избегая патрули, блуждает по лагерю в поисках дяди Марка. Несколько раз она чуть не попадает под копыта лошади, но в последнее мгновение ловкая рука отвлёкшегося пажа перехватывает поводья, и мягкий голос шёпотом успокаивает взволнованного коня. А Элла уходит прочь прежде, чем её отчитывают.
Группа хохочущих лучников окружает дядю-богатыря. Тот громоподобно кричит и гоняет по кругу взмыленного паренька лет пятнадцати.
– Паршивец! Ох, паршивец! – бьёт берёзовым веником.
Мальчишка в остроносых красных сапогах, потрёпанном кафтане и брюках ойкает и пытается уклониться от очередного удара.
– Сказал же тебе в тереме сидеть! Так что не сидится-то?! Всё на рожон да на рожон лезешь, неугомонный!
– Да как тут в тереме-то сидеть, коли повсюду война? Вдруг моя помощь пригодится! Сами ж говорили, что мои услуги
И вновь удары беспощадным веником и вскрики «ой» и «ай».
– Война тебе не игрушка. А ну пошёл вон.
Финальный укус веника. Лучники расступаются, и из их гущи, как выстрел, выбегает красный, как рак, молодец, покрепче затягивая пояс на брюках. Подбежав к Элле, он рассуждает, что уж девчонку-то вояки не обидят, и, бесстыжий, прячется за её спиной. Внезапно оказавшаяся в центре внимания, Элла замирает в испуге: встречается взглядом с хмурым дядей. Опять приказ нарушила, да ещё этот мальчишка её во что-то нехорошее втягивает.
– Между прочим, я, Марк Андреевич, сударь вы наш великолепный, богатырь вы наш первый, кое-что выведал о неком военном союзе, заключаемом против Тридевятого царства. Что скажете? Нехило, да?
Дядя-богатырь недовольно переводит взгляд с племянницы на шпиона-озорника и обратно. Хмурит белёсые брови. Только детского сада не хватало!
– Сговорились вы что ли, меня сегодня огорчать? Не даёте отдохнуть на старости лет. Ну, Эрик, выкладывай, – упирает руки в боки, но веника не отбрасывает.
– А вот не скажу! – мальчишка точь-в-точь копирует движение полководца. – Вдруг опять побьёте. Знаю я вас!
Элла потихоньку отступает. Но хитрюга угадывает её манёвр и движется следом, пока Элла не доходит до глубокой траншеи. Не прыгать же вниз?! От дяди попадёт ещё больше. Вон он, коршуном за ней следит. Впрочем, может его борода и усы скрывают улыбку?
– Эрик, мне некогда играть в твои игры, – хмурится воин. – Жду обоих через десять минут в шатре.
И уходит прочь, звонко отдаёт приказы, оставляя после себя ряды солдат, вытянувшихся по струнке. Элла облегчённо вздыхает. Может, ещё пронесёт? Неохота вновь гору посуды перемывать.
– Уф-ф-ф, спасся, – юный любитель смути провокаций отирает пот со лба.
– Молодец, – шипит Элла. – А меня-то за что в свою игру втянул?
– Ну, извините, сударыня-недотрога, на вас не написано, что вы верная соратница старого педанта и до жути терпеть не можете приключений.
Щёки Эллы вспыхивают как розы, кровь ударяет в голову. Это она-то приключений не любит! Да она все книжки прочла, какие смогла найти. Да она самый большущий любитель приключений. Почти до слёз обидно.
– Какой наглец! Ну и поделом тебе. Пусть дядя тебя ещё разок веником выпорет. Вот сейчас вернёмся в шатёр – пожалуюсь на тебя.
– А, так ты племянница? – спесь спадает с мальчишки, словно его окатили ведром холодной воды. Он с любопытством смотрит на Эллу, точно на диковинную зверушку. Его жадный взор пугает девчонку, и она пятится вдоль траншеи.
– Ты, правда, оттуда? – Впивается в Эллу взглядом голубых глаз, отбрасывает со лба светлую прядь вечно щекочущих волос.
– Откуда?