Тыловики
Шрифт:
— Да, такой фильм даже я смотрел, там четыре дурня на фронт попадают. В озеро они постоянно ныряют, — протянул Курков, перебрасывая "МП" на другое плечо. — Ещё они там диджействовали на патефоне перед красноармейцами. Всё ждал, когда их в дурку укатают. Жаль, не дождался.
Я недоверчиво хмыкнул:
— Думаю, есть другое объяснение. Путешествия во времени невозможны.
Стариков заинтересованно посмотрел на меня:
— Да? И какое же у тебя объяснение имеется?
— А черт его знает! Но перенос во времени
— Я знаю другое объяснение, — вмешался в разговор идущий за мной Фёдор. — Мы тут с мужиками, покумекали немного и решили, что с водой что-то не в порядке, которую мы все перед выходом пили, да во фляги понабрали.
Я напрягся:
— Думаешь, химию в бутылку подмешали? Из-за этого у всех голова болела?
— Точно! Подпоили нас водичкой, подождали, пока мы отрубимся, и перенесли в другое место. А в отключке мы может и более суток провалялись. — Дегтеренко зло сплюнул на землю. — Сейчас сволочи, камеры вокруг натыкали, за нами наблюдают. Небось со смеху катаются!
Венк отрицательно замахал рукой.
— У меня голова не болела. Ну, разве, что совсем чуть-чуть. Так, словно ребёнок запустил мне в висок шариком от пинг-понга. А воды я выпил прилично. Я уже думал над этим вопросом. Около автобуса я сознание не терял. Ситуацию контролировал. Все стояли спокойно, потом начали опускаться на землю, некоторые орали. Всё в пыли скрылось. А как в поле выбрались, так солнце уже не на своём месте стояло. Никто нас ничем не опаивал и никуда не перевозил. Тут другое…
— Хорошо, Андрей, иди в строй, кстати, ты же замыкающий. Назад оглядывайся, если что — сразу кричи. Курков! Отдай ему свою оптику!
Михаил аккуратно повесил на шею Венка бинокль. Строго сказал:
— Смотри не разбей! Вещь родная, денег немалых стоит.
Венк неумело козырнул:
— Разрешите идти?
— Иди. Нет, постой! — герр лейтенант взмахнул рукой. — Ты, Венк ребятам про перенос уже рассказал?
— Нет еще, герр лейтенант.
— Так расскажи. Подробно расскажи, с чувством, с расстановкой. Понял?
— Приказ понятен, герр лейтенант.
Новобранец снова неумело козырнул и побежал в хвост колонны.
— Ты чё, Колек? Обалдел? — удивленно спросил я. — Ты чего?
Стариков сочувственно посмотрел на меня.
— Хороший ты парень, Хельмут, правильный. Только вот книг мало читаешь.
Я обиделся.
— Ну как мало? Все книги, что ты мне давал, я прочитал! Даже воспоминания Жукова почти осилил.
— А кроме моих книг, что еще ты прочитал за последнее время?
Я задумался. Что-то и припомнить нечего. Ну разве что "Айболита" сыну вслух перед сном читал…
Стариков улыбнулся и задушевным тоном сказал:
— Знаешь, Пройсс, меня мысли по поводу переноса стали посещать, как только я роту танков на дороге увидел. Каждый такой танк стоит сейчас под три миллиона евро. Это если настоящий, на
Сзади снова подал голос Дегтеренко:
— А если мы попали в программу, где всяких знаменитостей разыгрывают? И киношники эти, не киношники вовсе, а работают как раз в этой программе!
— Федя, ты в своём уме? Мы что "звёзды"? Кто мы такие, чтобы ради нас тратить только на танки восемь миллионов евро! Успокойся.
Сзади Венк тонким голосом заорал:
— Грузовики идут! Грузовики!
Взвод по команде герра лейтенанта уже привычно сошёл с дороги. Обдав нас пыльным облаком, по грунтовке понеслась длинная вереница грузовиков. Раздались громкие сигналы клаксонов, автомобили начали притормаживать, а после и совсем остановились. Прямо напротив нас стоял запыленный снизу до верха, но явно новенький "Опель-Блиц". Изнутри кузова до нас донеслось громкое, но весьма посредственное пение. Несколько мужских голосов в сопровождении пиликающих звуков губной гармошки с большим энтузиазмом распевали серенаду, мотив которой показался мне очень знакомым:
Если солдаты
По городу шагают,
Девушки окна
И двери отворяют.
Эй, почему? Да потому!
Эй, почему? Да потому!
Заслышав только
Шиндерасса,
Бумдерасса!
Заслышав только
Шиндерасса,
Бумдерасса!
Где-то впереди раздались громкие гудки, и колонна взревев моторами, покатила дальше. Мы еще несколько секунд имели несравненное счастье наслаждаться отвратным пением и не менее отвратительной игрой на губной гармошке.
Я с гордым видом повернулся к Старикову и победно улыбнулся:
— А ведь у меня от страха уже одно место начало сжиматься. Я ведь почти поверил в этот ваш "перенос"!
Николай отдал команду на продолжение движения, тяжело вздохнул, и с тоской посмотрел на меня:
— А я и сейчас верю, Серёжа. Вот верю и всё. Ты заметил, что в этой колонне не только "Опель-Блицы" катили?
— Да, "Пежо" видел, "Прагу" трехосную. Еще какую-то хрень.
— Со скошенной кабиной?
— Ага.
— Это не хрень. Хотя очень на неё похожа. Это "Рено" — четырехтонник.
Стариков нервно потер лоб.
— Я просто не могу поверить, в то, что у нас в стране, кто-то смог в тайне от всех сделать всю эту технику. Я профессиональный реконструктор, я знаю всех, все знают меня в нашем деле. Это невозможно. Невозможно.
— Ну не буду спорить. А кто по-русски в грузовике песни пел?
— Не знаю.
— А я тебе по дружбе подскажу, — развеселился я. — Это фрицы наших пленных петь заставили! Им сердечным, скучно стало одним ехать, так они их к себе в кузов и посадили.