Тысяча городов
Шрифт:
«Мы только что попробовали это», Ответил Туран. «Это сработало не так хорошо, как мы надеялись».
«Так или иначе, я сказал», - сказал ему Абивард. «Есть кое-что, чего мы не испробовали в полной мере, потому что как лекарство это едва ли не хуже болезни вторжения».
«Что это?"» Спросил Туран. И снова Абивард не ответил, предоставив своему лейтенанту самому во всем разобраться. Через некоторое время Туран понял. Щелкнув пальцами, он сказал: «Вы хотите проделать надлежащую работу по затоплению равнины».
«Нет,
«Они наши подданные», - сказал Туран тоном, который все решает.
«Да, и если мы зайдем с ними слишком далеко, они станут нашими мятежными подданными», - сказал Абивард. «Когда Генезий правил Видессосом, против него каждый месяц поднималось новое восстание, или так казалось. То же самое могло случиться и с нами».
Теперь Туран вообще не отвечал. Абивард начал пытаться заставить его что-то сказать, сказать хоть что-нибудь, затем внезапно остановился. Одна из вещей, которые он мог сказать, заключалась в том, что Абивард мог сам возглавить восстание. Абивард не хотел этого слышать. Если бы он услышал это, ему пришлось бы решить, что делать с Тураном. Если бы он позволил своему лейтенанту сказать это, не ответив, он фактически был бы виновен в изменническом заговоре. Если бы Туран хотел сообщить об этом Шарбаразу, он мог бы. Но если Абивард накажет его за такие слова, он лишится способного офицера.
И поэтому, чтобы предупредить любой ответ, Абивард сменил тему: «Сохранили ли ваши люди боевой дух?»
«Они делали это, пока не добрались сюда и не увидели тела на солнце, которые начали смердеть», Сказал Туран. «Они делали это, пока не увидели, как люди падают с гноящимися ранами или сходят с ума от лихорадки. Это гарнизонные войска. Большинство из них никогда раньше не видели, как выглядят последствия битвы - особенно проигранной битвы. Но ваши люди, похоже, переносят это довольно спокойно.»
«Да, и я рад этому», сказал Абивард. «Когда мы победили бы видессиан, они бы разлетелись на куски и разбежались в разные стороны. Я думал, что мои собственные необработанные войска сделают то же самое, но они этого не сделали, и я горжусь ими за это ».
«Я могу это понять, поскольку это было бы и твоей шеей, если бы они развалились», Рассудительно сказал Туран. «Но ты можешь сразиться с ними в другой битве, и они тоже готовы это сделать. Моей половине армии будет лучше видеть это».
«Они снова готовы сражаться», - согласился Абивард. «Меня это тоже удивляет, может быть, больше всего на свете.» Он махнул рукой на северо-восток, в направлении, в котором ушла армия Маниакеса. «Единственный вопрос в том. Сможем ли мы догнать видессиан и снова привести их к битве? Именно потому, что у меня есть сомнения, я так усердно думаю о затоплении земель между Тутубом
«Я понимаю твои причины, повелитель», Сказал Туран, «но это кажется мне советом отчаяния, и есть много губернаторов городов, на которых это подействовало бы точно так же. И если они недовольны... Он снова замолчал. Они уже побывали на этом этапе в колесе.
Абивард тоже не знал, как удержать их от повторного обхода. Но прежде чем ему пришлось попытаться, разведчик прервал круг, крикнув: «Повелитель, кавалерия приближается с севера!»
Возможно, Маниакес, в конце концов, не был удовлетворен разгромом только одной части макуранской армии. Возможно, он возвращался, чтобы посмотреть, сможет ли он разгромить и другую половину. Такие мысли пронеслись в голове Абиварда за пару ударов сердца, прежде чем он крикнул трубачам: «Трубите клич к построению на битву!»
Зазвучала музыка боевых искусств. Люди схватили оружие и бросились к своим местам более слаженно, чем он смел надеяться пару недель назад. Если Маниакес вернется, чтобы закончить работу, его ждет теплый прием. Абивард был рад видеть, как хорошо войска Турана двигались вместе с его собственными, которые были пролитык крови. Бывший командир эскадрильи преуспел с таким большим отрядом людей.
«Шарбараз!» - взревели макуранские войска, когда приближалась мчащаяся кавалерия. Некоторые из них тоже кричали «Абивард!», вызывая у своего лидера одновременно гордость и опасения.
И тогда они смогли получше рассмотреть приближающуюся армию. Они закричали от изумления и восторга, ибо она продвигалась под знаменем Царя Царей с красным львом. И его солдаты также выкрикивали имя Шарбараза, а некоторые из них также имя своего командира: «Тзикас!»
VI
Один из уроков, который отец Абиварда, Годарс, вбил в него, состоял в том, чтобы не просить Бога о том, чего он на самом деле не хочет, потому что он все равно мог это получить. Он забыл этот принцип в этой кампании, и теперь он расплачивался за это.
Выражение лица Турана, вероятно, было отражением его собственного. Его лейтенант спросил: «Должны ли мы приветствовать их, лорд, или отдать приказ атаковать?»
«Хороший вопрос.» Абивард покачал головой, как для того, чтобы подавить собственное искушение, так и по любой другой причине. «Боюсь, не могу этого сделать. Мы приветствуем их. Скорее всего, Чикас не знает, что я знаю, что он отправил эти письма с жалобами на меня в Шарбараз ».
Если видессианский отступник и знал это, он никак этого не показал. Он выехал перед рядами своих собственных всадников и сквозь пехотинцев, которые расступились, чтобы дать ему дорогу, прямо к Абиварду. Добравшись до него, он спешился и опустился на одно колено, что по видессианским стандартам было самым близким к имперскому приветствию. «Господь, я здесь, чтобы помочь тебе», - провозгласил он на своем шепелявом макуранском.