Тысяча и одна минута. Том 2

Сказка о… нет, дозвольте прежде, люди добрые, порасправить кости старые, пустошь поболтать, язык поразмять, к сказке приготовиться.

Вот переж сего какая штука была?

Ездил Фока за море, набрался Фока разума: видел там, высмотрел, что на земле трава растет, а по небу порой тучи ходят, порой только одно солнышко; а по ночам там ясный месяц глядит на землю-матушку, или одни яркия звездочки между собою переглядываются. Больше ничего не заметил Фока за морем; а привез с собой Фока тетрадку-книжку маленькую, и в той тетрадке много умного понаписано: написано правдиво и с толком про народ заморский, про ихнее житье-бытье, про их прав и обычаи. И эту тетрадку-книжку маленькую один толстой Руской человек, выпросил у фоки и предал тиснению. И покупили книжки тисненые печатью гражданскою люди разумные,

грамотные; стали читать и стали фоку расхваливать; а сам Фока ни с переда ни с бока, ни с конца ни с начала, не поймет не растолкует ни по книжке печатной, ни по своей тетрадке писаной, за что его люди разумные хвалят и жалуют. «Это за то, – он думает, – что пил я сыту заморскую, ел пряники чужеземные!» А кто знал фоку прямо, слухом чуял его речи, ощупью пытал голову, дивится не надивуется: откуда это у Фоки при пустых речах, при пустой голове набрался разум письменный?.. Толкуют с собой, дивуются… «Плохо Фока бает, а грамоту знает, дело диковенное!..»

Ах, люди добрые… не Фоке-б дивиться, не Фоке-б честь-слава: ведь в дороге у Фоки был попутчиком Сава.

«И к чему это наш сказочник такую приплёл присказку негораздую!» говорили – шушукали между собой братцы-товарищи: «не слушает он нашего ума-разума; пускается в ремесло бесхлебное – чужого ума ощупью допытываться!.. Зй, смотри, молодец!.. станешь выть по волчьи, целое стадо волков прибредет, кто-то их отгонит, тебя обережет!.. То-то мы дивимся, думаем, чего он бьется, надсажается, силится рассказать сказку мудреную, и словами кудреватую и речьми смышленую… а он, сердяга, с своей смышленостью, колесит все кругом гумна и думает, что напал на прямую дорогу новую, только не пробитую, не протоптаную… Нет молодец-продавец, не тем ты товаром торг повел!.. Не будет тебе барыша и выручки – сметанка хороша, да мала скрыночка. Что ты ходишь, набиваешься очками – слепому, сапогами – безногому, рукавицами – безрукому, умом-разумом – у кого голова что свищ: в одно ухо слово влетит, а в другое и выпорхнуло!.. Взялся ты с умными речь вести, так чего же ты им про глупые проделки рассказываешь?.. Они и сами смекнут, что где надобно. А буде тебя угораздила нелегкая умным ума прибавлять… то смотри, любезный, и сам опростоволосишься!.. Ты, думая свозить на ток свой хлеб необмолоченый, свозишь его туда, куда люди добрые только навоз кладут. У тебя лоб-то не медный, а голова не с пивной котел; у тебя ума-разума и про себя не хватит порой, чего же ты лезешь с ним по людям, которые сами не знают, куда и свою такую обузу свалить!..

Рассказывал ты нам присказки, морил нас ими, помирать нам не хотелося, да и уморы в твоих присказках не было!.. Дай-ко, послушай вот, и мы тебе присказку вымолвим:

Ходила, в старые годы, когда это еще наживалось между люду православного, ходила сваха сватать женихов-молодцев; ходила она по богатым домам, где дочки невесты взрослые, а у батюшек кошели не простые; вот она и настрочила рукописную грамоту, или регистр, что ли, по ихнему, всем женихам-молодцам, своим будущим высватанцам; и дело там понаписала она, если просто прочесть, а поразмыслить, так и выходит то дело бездельное!.. Пока она по дуракам ходила, то и свадьбы сводила и деньги брала, и от каждой свадьбы давай Бог ноги, после сватанья; то есть, уж видно, что старалась благое творить! Обходивши всех дурней в этой стороне, забрела было и к умным за таким же промыслом!.. Ан один насмешник и ввернул ей крюк, добавил к её регистру смыселу. Вот как это и сделалось, вот и регистр тот, прочти его! Что просто-то написано, то у бабы-свахи так и значилось, а что в скобках-то понаставлено, то вписал этот насмешник для пояснения.

Регистр женихам свахи-бабы опытной

1. У него две лавки, да своя земля.

(Лавки те немного ветхоньки: обе на четырех ножках, за то земля в новых цветочных горшках понасыпана).

2. Торгует катками да штофами.

(Комки большею частью из сбойни жеваной; а штофы не все битые, есть и без трещины).

3. Камни гранит.

(По мостовой, сердяга, целый день шляючись).

4. Служит дельным парнем – переводчиком.

(Слепых с моста на мост переводит и меньше гроша за раз берет).

5. Молоть горазд.

(Каждый день без-умолку пересыпает из пустого в порожнее).

6. Купец-не купец, не однодворец, а двором заведывает.

(Ходит чем свет с метелкою, чистит сор по под-оконью).

7. Ходит снигирей ловить.

(На нос собственный).

8. Слоны продает.

(Слоняясь по улице).

9. Рюмы распускает.

(Хныкает, где надобно).

10. Так хлеб достает.

(Буде есть готовый, то с полки и в рот).

Смотри! что бы и с тобой не поступили так разумники: не ввели б в твою сказку замысловатых крючков, твой же пай на тебя б не прикинули!..

Хоть ты не то, что баба-сваха-сплетница,

ты и с добрым своим суешься, да суешься-то не в пору и не к тому, кому надобно!

Понурил голову мой старик-сказочник. Видно, думает, и впрямь я, под старость, без меры болтлив стал; молчать бы мне почаще, лучше бы; уж меня и прежде за это ругали-ругали, хаяли-хаяли, а я-таки опять с грешным телом да в горячий кипяток!.. Бывает, идет иному счастье такое безолаберное… иной скажет из десяти слов одно умное, его по головке погладят; а иной весь век умно говорит, да коли раз обмолвился, то и пошлый дурак!.. так видно на свете устроено.

Да ну, так и быть; начну сказку рубить просто с плеча, чтоб была ни холодна ни горяча, а так, тепленькая: что бы у умного от холода язык не распух, а глупенькой не ожегся бы!

Вот вам сказка с прикрасами, не с моими, с чужими лясами; я ее купил на толкучем, так не знаю, будет ли толк в ней, она там висела на веревочке, под деревянным колышком; еще и продал-то мне ее мужик с рыжей бородой, в нагольном тулупе. Вот видите, я все рассказал, ничего не потаил от вас; а буде не верите, то сами подите справьтесь, спросите у него сказки такой, и он вам их хоть сотню повынимает и все одной масти, да еще с фигурами, а у меня, извините, никаких фигур тут нетути.

Вот вам она…

Сказка о Парамоне и о жене его Матрене, и о том, как Парамон ходил в город жене чоботы покупать

Жил-был мужичок Парамон; малой во всем хват, да больно простоват, и женись он еще, с дуру, на умнице; запропастил бедняга ни за что свою голову: то есть, просто жена из него, что хочет, то и делает, как ей поволится, так его и поворотит и выворотит; ровно куль с овсом стал бедняк Парамон: повалят – лежит, поставят – стоит, захотят – набьют, захотят опять вытряхнут!. Просто, одурила парня женитьба, сбила с толку; правду говорят, что станет овцой если загонять и волка.

Уж какому, в деревенском быту, какому в хозяйстве толку быть, когда жена станет головой мужниной, а настоящая, доморощеная голова мужнина готова вместо помела в печи заметать!.

Так оно и вышло: что не надо-де дуги, коли есть дышло.

Был прежде у Парамона на гумне хлеб, была на поле скотинка, кого бывало по пути занесет Бог, то найдется про того и пирог и масла скрынка; и одежи всякой у Парамона, и другого-прочего попроси, все есть, всего сыщешь-бывало; одного не доставало: жены-сатаны, вот дядя Парамон и приобрел себе таковую.

Была она с месяц тиха, знать боялась греха, а там стала понемножку всбрыкивать; да как спознала, доведалась, что дядя Парамон для нее, что пугало для ворон: только кажется с виду страшен, а и рукой не взмахнет, хоть сядь ему на маковку; вот принялась Матрена учить Парамона; школить, муштровать на свою бабью стать, взяла повадку точат и кроить, делать из мужа то верх то подкладку… И хитра же была шельмовская!.. В людях бывало сидит, не дышит, только Парамона и видит и слышит; он к соседам, и она за ним следом, выйдет ли от них он, и она вон; поедет ли на базар, и она, что товар, уж торчит на возу!.. А как дома вдвоем глаз-на-глаз останутся… ну!.. тут бедняк Парамон места и под лавкой не отыщет, негоде на палатя залечь; тут только и слышна её речь, а уже его речи впереди остаются; тут, как не смирен Парамон, а уж гляди в оба зорко, что бы не досталось на обе корки; легла ли жена спать, не тряхнись, не ворохнись, ни зевни громко, что бы не потревожить её милости; захворала ли какой лихой болестью, хоть днем, хоть ночью, за версту беги к знахарке за лекарственным снадобьем; а попробуй перечить, так кажись только и жил.

Так вот я к этому-то слово и молвил… какому же-мол тут толку быть?

И действительно: Парамон и парифм-то был хомяк-хомяком, а как зачала еще муштровать жена бойкая, то стал таким олухом, что хоть воду на нем вози; то есть, кажись, просто, обортай ему уздой голову, да скажи: ты-де конь! так он сам в оглобли впрягаться пойдет… Так беднягу загоняла жена, пусто ее!..

А еще и в том толк: что как там баба ни хитри дома, как ни економничай, что бы там из горшка лишний уполовник щей выгадать, да пожиже кашу сварить, что бы круп меньше шло, а если муж своего добра за избою не может сберечь, то скоро и в избе нечего будет поставить в печь!.. Так вот и наш грешный Парамон, думая и дома и на пашне, и в овине и на току только про-жену одну, только размышляя ей угодить, не перечить бы словом да биту не быть, совсем растерялся сердяга умом-разумом: из страха, чтоб жена не бранила, что зерно будет сыро, два овина сжег; взабытьи насеял ржи к весне, а к зиме горох; а не знавши как дела поправить, призанял всего у соседей, что бы лишь жена ничего не проведала; пришло время отдать, денег нет, животами поплатился; да такими-сякими манерами не оставил у себя ни гроша в кошеле, ни зерна в земле, а животов всего на все осталось: лошаденка кляча, коровенка ростом с ягненка, бычишка не мудрый, да козел уже состаревшийся.