Тысяча И Одна Ночь. Книга 9
Шрифт:
И были в этом саду яблоки - сахарные, мускусные и даманийские, ошеломляющие взор, как сказал о них поэт:
Вот яблоко двух цветов - напомнит смотрящему Любимого с любящим ланиты, что встретились. На ветке они блестят, в чудесном несходные. Один из них тёмен, а другой - в нем сияние. Обнялись они, и вдруг доносчик их испугал: Один покраснел, смутясь, другой побледнел в тоске.И были в этом саду абрикосы, миндальные и камфарные, из Гиляна и Айн-Таба, и сказал о них поэт:
ВотИ сказал о них другой и отличился:
Взгляни на абрикос ты: цветы его - Сады, чей блеск глаза людей радует. Как яркие светила, блестят они, Гордятся ветки блеском их средь листвы.И были в этом саду сливы, вишни и виноград, исцеляющий больного от недугов и отводящий от головы жёлчь и головокружение, а смоквы на ветвях - красные и зеленые - смущали разум и взоры, как сказал о них поэт:
И мнится, что смоквы, когда видно в них белое И вместе зеленое среди листвы дерева, - То румов сыны на вышках грозных дворцов стоят, Когда опустилась ночь, и настороже они.А другой сказал и отличился:
Привет наш смоквам, что пришли На блюде в ровных кучках к нам, Подобны скатерти они, Что свёрнута, хоть нет колец.А другой сказал и отличился:
Насладись же смоквой, прекрасной вкусом, одетою Дивной прелестью и сближающей внешность с сущностью. Вкушая их, когда ты их попробуешь, Ты ромашки запах, вкус сахара почувствуешь Когда же на подносы высыпают их, Ты шарам из шелка зеленого уподобишь их.А как прекрасны стихи кого-то из поэтов:
Сказали они (а любит сердце моё вкушать Другие плоды, не те, что им так приятны): "Скажи, почему ты любишь смокву?" И молвил я: "Один любит смоквы, а другой - сикоморы".Но ещё лучше слова другого:
Мне нравится смоква лучше всяких других плодов, Доспеет когда, листвой обвившись блестящей. Она - как молящийся, а тучи над ним дождят, И льют своих слез струи, страшатся Аллаха.И были в этом саду груши - тирские, алеппские и румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что сыновья купцов, когда пришли в сад, увидали там плоды, которые мы упомянули, и нашли груши тирские, алеппские и румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно, жёлтые и зеленые, ошеломляющие взор. И поэт сказал о них:
Порадуйся же груше ты! Цвет её Подобен цвету любящих - бледен он. СочтёшьИ были в этом саду султанийские персики разнообразных цветов, жёлтые и красные, как сказал о них поэт:
И кажется, что персики в их саду, Когда румянцем ярким покроются, Подобны ядрам золота жёлтого, Которых кровью алой покрасили.И был в этом саду зелёный миндаль, очень сладкий, похожий на сердцевину пальмы, а косточка его - под тремя одеждами, творением владыки одаряющего, как сказал поэт:
Одежды есть три на теле нежном и сладостном, Различен их вид - они владыкой так созданы. Грозят они смертью телу ночью и каждый день, Хотя заключённый в них и не совершил греха.А другой сказал и отличился:
Миндаль ты не видишь разве, коли средь ветвей Покажет его рука закутавшейся? Очистив его, мы видим сердце его - С жемчужиной оно схоже в раковине.Но ещё лучше сказал другой:
Зелёный как красив миндаль! Ведь самый меньший руку нам Наполнит! Волоски на нем - Как безбородого пушок. А сердце миндаля найдёшь И парным и единым ты. И как жемчужина оно, Что в изумруд заключена.А другой сказал и отличился:
Подобного глаза мои не видели Миндалю красой, как распустятся цветы на нем. Голова его сединой сверкает блестящею, Когда вырос он, а пушок его ещё зелен все.И был в этом саду боярышник разнообразной окраски, купами и отдельно, и сказал о нем кто-то из описывавших такие стихи:
Взгляни на боярышник, на ветках нанизанный, Чванливо, как абрикос, гордится он на сучках. И кажется желтизна его смотрящим подобною Бубенчикам, вылитым из яркого золота.А другой сказал и отличился:
Вот сидра дерево блещет Красой иной каждодневно, И ягоды между листьев, Когда предстанут пред взором, - Бубенчики золотые, Повешенные на ветках.И были в этом саду померанцы, подобные калгану, и сказал о них поэт, от любви обезумевший:
Он красен, в ладонь размером, горд в красоте своей, Снаружи его огонь, а внутренность - чистый снег, Но дивным сочту я снег, не тающий близ огня, И дивным сочту огонь, в котором нет пламени.А кто-то сказал и отличился:
Вот дерево померанца. Мнится, плоды его, Предстанут когда они глазам проницательных, - Ланиты прекрасных жён, убравшихся для красы В дни праздника и одетых в платья парчовые.