Тысяча лет в долг
Шрифт:
Семен шагал впереди, следом Далия, за ней Реувен, Эйтан и Цви. Цепочку замыкал Эгуд, надевший на всякий случай шлем и обнаживший меч.
Мост раскачивался все сильнее, Семен и остальные невольно ускоряли шаги. К концу они уже бежали.
Оказалось, не зря. Не успел Эгуд, шагавший последним, спрыгнуть на твердую землю, как мост со страшным грохотом обрушился вниз. Обломки при падении подняли настоящую тучу водяных брызг. Через несколько мгновений от сооружения, соединявшего два княжества, не осталось и следа. Семен ошарашенно уставился на успокоившуюся гладь пролива, потом перевел взгляд на своих спутников.
— Так я и знал, — мрачно сообщил Реувен. — Не надо было нам в
— Выбираться пока рано, — заявила Далия. Она оправилась быстрее всех. — Для начала нам нужно проникнуть внутрь. А там посмотрим.
— Верно, — сказал Семен. — Нет смысла стоять здесь. Зря теряем время.
Он направился к горной гряде. После некоторого раздумья остальные потянулись следом.
Тускло-серые скалы уходили вверх под таким наклоном, что противоречило всяким законам тяготения.
У черного овального провала то ли пещеры, то ли туннеля Семен остановился.
Прислушался.
— Думаешь, это ход на ту сторону? — с сомнением спросила Далия.
Семен пожал плечами. Он совсем не был уверен в чем-либо.
— Во всяком случае, надо проверить, — ответил он. — Другого пути я пока что не вижу. Вряд ли нам удастся вскарабкаться по скале.
Двигаясь осторожно, словно по льду, он вступил под высокий свод. Пещера уходила далеко вглубь. Они шли до тех пор, пока вход не превратился в маленькое светлое пятно, а впереди все еще не было ни малейшего намека на выход. Единственным, что настраивало Семена на осторожно-оптимистический лад, был постепенно усиливавшийся сквозняк: значит, где-то дальше должен найтись выход.
Уходя все глубже и совсем потеряв из виду вход, они тем не менее оказались отнюдь не в полной темноте. Неровные стены пещеры чуть светились зеленоватым свечением. Это вызвало у Семена неприятное ощущение.
— Хорошо бы отдохнуть, — сказал вдруг Реувен, останавливаясь. Семен удивленно взглянул на него. Реувен прислонился к стене. Грудь его ходила ходуном. Лицо покрылось испариной. Дышал он тяжело и неровно. Семен перевел взгляд на двух других парней. Они выглядели не лучше. «Да вы, ребята, слабаки, — снисходительно подумал Семен. — Сотню шагов пройти не можете...» Но тут он и сам почувствовал навалившуюся усталость. Видимо, высота Страны Смерти над уровнем моря давала себя знать. Или, что вернее, стремление скорее дойти до конца заглушило на время прочие чувства. Теперь он ощутил противную дрожь в икрах ног, ноющую боль в суставах и слабость в бицепсах. Сердце стучало с перебоями.
«Вот черт... — мрачно подумал Семен. — Правду говорят: не останавливайся, жди второго дыхания. Как же, дождешься...» Он презрительно посмотрел на своих спутников. Далия и особенно Эгуд выглядели получше. Тут он вспомнил все головокружительные приключения, выпавшие на его долю за один только сегодняшний день, и немного приободрился. В конце концов, любой на его месте давно бы плелся с вывалившимся языком.
— Что же, — сказал Семен и непроизвольно облизнул сухие губы. — Привал. Отдохнем часок. Я, признаться, и перекусить не прочь. Надеюсь, хотя бы пару лепешек вы догадались прихватить?
— Я не хочу есть, — сказал Эгуд. Он огляделся. Выражение лица его при этом было напряженным и почему-то чуть растерянным. — Вы отдохните, а я вернусь к входу. Посижу посмотрю. Что-то мне здесь не нравится...
Семен некоторое время наблюдал за удаляющейся фигурой старейшины, с трудом удерживаясь от зевоты. «Перенапряжение... — снова подумал он. — Столько времени на ногах... И еще мост этот...»
Веки тяжелели, мысли путались.
Реувен, двигаясь неровной походкой смертельно уставшего человека, подошел ближе к стене, растянулся на
Семен вяло удивился: ну хорошо, он, что называется, напахался сегодня, но эти-то что ж? Хотя, если прикинуть, сколько им пришлось пройти — и не только пройти, от Вольного острова сюда нет сухопутной дороги. Несколько часов на веслах, потом пешими... Да, похоже, не ему одному было отчего уставать сегодня.
Семен перевел взгляд на Далию. Девушка расстелила плащ и тоже легла. Семен подошел к ней, чувствуя, как слабеют с каждым шагом ноги. Сел рядом, прислонившись спиной к шершавой холодной стене.
Далия уже спала. Лицо ее в полумраке пещеры выглядело безмятежным, и Семен снова улыбнулся — сам толком не зная чему. Заметив, что девушка, несмотря на усталость, положила под руку лук и две стрелы, он тоже на всякий случай вновь надел на руку пращу, а сумку с камнями положил так, чтобы легко было достать в любой момент. Хотя под этими низкими сводами вряд ли праща могла оказаться надежным оружием. Семен пожалел об оставленном кинжале. Впрочем, и сожаление, и другие чувства поглощались все усиливающейся усталостью и сонливостью. Он некоторое время еще пытался довольно вяло бороться со сном. Дремота накатывала медленно, словно невидимая волна мягкой влаги. Сознание Семена некоторое время находилось как бы на грани между сном и явью. В этом состоянии он воспринимал окружающее так, словно оно меняло очертания и пропорции. Своды пещеры колебались, перетекали из формы в форму, тени, бежавшие от костра по неровным стенам, становились все более причудливыми.
За мгновение до того, как заснуть окончательно, Семен уловил неясное движение — в той стороне, где лежали Реувен и Эйтан. Словно какая-то тень с расплывчатыми очертаниями метнулась к спящим и укрыла их. Но анализировать и определять, что это было, Семен уже не мог. Сон властно завладел его сознанием, пещера, его спящие спутники — все вдруг задрожало, словно отражение в воде, и исчезло. Какое-то время пространство сна слабо светилось зеленоватым сиянием, шедшим от неровных стен. Потом и оно растворилось в чернильной темноте. Семен уснул глубоким, но тревожным сном.
Тьма чуть подернулась тусклой серой рябью, словно перед глазами возникла сетка мелкого сплошного дождя. Медленно тянулись минуты, в течение которых сон Семена постепенно представлял собой странную серую пелену, в которой изредка всплывали смутные светлые пятна неясных очертаний. Пятна плавали в бесцветном сумраке, словно пузыри в воде, сливались друг с другом, увеличивались в размерах, лопались. Казалось, кто-то пытается выкроить более-менее связную картину, пользуясь для этого зыбкой и непрочной тканью сновидений. Светлые пятна приобретали все более четкие очертания, они превращались в знакомые, но забытые предметы. Постепенно картина стала вполне четкой, а спустя какое-то время — узнаваемой. Правда, все было черно-белым, будто Семен попал вдруг внутрь старого кинофильма. Он увидел себя в иерусалимской ешиве «Шомрей-Шемаим», за длинным столом. Рядом сидели его товарищи-соученики, а во главе стола, как обычно, находился раввин Зельцер. Картина стала пугающе реальной, Семен уже не мог в точности сказать: сон это или явь. Даже отсутствие цветов не мешало ощущению реальности. Его несколько удивила непривычная тишина, царившая в ешиве. Он огляделся. Остальные столы, за которыми обычно занимались другие ешиботники, были пусты. «А где все?» — хотел он спросить своего соседа Эфраима Яновского, но почему-то Эфраим не услышал его. Да и сам он не слышал собственного голоса. На мгновение показалось, что вокруг все еще расстилались владения Ашмодея, а вовсе не Старый город Иерусалима.