Тысяча орков

Сальваторе Роберт Энтони

— Последняя погоня?

— Кто сказал, что она будет последней? — проворчал Бренор.

Друзья рассмеялись, сначала тихо, а потом в голос, когда Дагнаббит топнул тяжелым башмаком и воскликнул:

— Это говорю я, Дагнаббит!

— Ба, ты же и сам можешь отправиться в путь вместе с нами, глупый ты дворф! И ты тоже, — добавил король, взглянув на мрачно кивавшего Треда.

— Вам нужно взять с собой бойцов! — стоял на своем Дагнаббит.

— Пуэнта и его ребят, — сказал Бренор.

— Нет! — горячо воскликнул Дагнаббит.

— Но

ты же только что сказал…

— …прежде чем понял, что вы тоже отправитесь в путь.

Бренор успокаивающе всплеснул руками.

— Хорошо, тогда это будет не Пуэнт, — сказал он, поняв причину беспокойства юного главнокомандующего. В Мифрил Халле поговаривали, что Пуэнт способен подраться даже со скалой, и прежде чем выиграть бой, поранится сам и поранит остальных. — Собирай войско. Возьми двадцать лучших, выбор за тобой.

— Двадцать пять, — встрял Дагнаббит.

— Хорошо, только пусть собираются побыстрее, — обратился Бренор к Дагнаббиту и прочим. — Я намерен сегодня же отправиться в путь. Раздавим орков и великанов!

Дворф оглядел друзей и заметил, что Вульфгар улыбался не столь широко, как Дзирт, Кэтти-бри, и даже не столь широко, как Реджис. Бренор кивнул, чтобы выразить свое понимание приемному сыну, а ныне — отцу и мужу и позволить ему самому решать, отправляться в путь или же остаться.

Вульфгар выставил подбородок, кивнул и зашагал прочь.

— Не может быть, чтобы я додумался до того, что ты задумал! — сказал Язвий Мак-Сом.

То был самый крепкий на вид обитатель Мирабара, низкорослый и мощный дворф, склочный нрав и нелегкая судьба которого всегда явственно читались на его красной, обветренной физиономии. Будучи одноглазым, он так и не удосужился вставить себе новое глазное яблоко, попросту прикрыв глазницу повязкой. Половина черной бороды у него была вырвана, а правая половина лица представляла собою сплошной шрам.

— Ну, я-то задумал то, что задумал, — ответил ему Торгар Молотобоец. — И никак не могу додуматься, чего ты выдумал о том, что задумал я!

— Ну, я-то додумался до того, что ты задумал уходить! — напрямик заявил Язвий, и к его словам тотчас же прислушались остальные дворфы в подземной таверне, на самом глубоком из подземных ярусов города. — Не знаю, что тебе сказал маркграф, приятель, но я уверен, что совсем не такие слова сказал бы тебе твой дедушка, если бы сейчас мог что-нибудь тебе сказать!

Торгар вскинул руки, точно отмахиваясь от чужих слов и взглядов.

Вернее, попытался отмахнуться, ибо к нему приблизилось несколько других дворфов, окружая кольцом, и многие из них задавали один и тот же вопрос:

— Уж не собираешься ли ты покинуть Мирабар, Торгар?

Торгар запустил руку в шевелюру.

— Да нет же, дурни вы проклятые! — ответил он, впрочем, довольно неубедительно. — Отец отца отца отца моего отца провел здесь целую жизнь!

Несмотря на столь страстный ответ, даже сам Торгар уловил в собственных словах некоторую неуверенность, что навело его на мысль: уж и вправду, не

задумал ли он покинуть Мирабар? Не иначе, он попросту сдурел, точь-в-точь как тот демон, что вселился в Эластула… но не было ли у него скрытой мысли, скрытого чувства, что настало время положить конец существованию династии Молотобойцев в Мирабаре?

Вновь и вновь дергал он себя за густую прядь, пока не выкрикнул «Ба!» прямо в лица тех, кто окружил его.

Торгар встал с такой яростью, что у него за спиной со стуком упало кресло, и потопал прочь, схватив со стойки бутыль с элем, не забыв на ходу швырнуть монету потрясенному хозяину таверны.

В темной пещере, где ютились постройки Первого Спуска — самого верхнего яруса подземного города Мирабара — Торгар огляделся, заметив линии отслоений и отметки, нанесенные рабочими на камни, с которыми он сроднился настолько, что считал их частью самого себя и собственного наследия.

— Глупец Эластул, — бормотал он вполголоса под нос. — Вы все глупцы, не видите, что король Бренор и его ребята могут стать друзьями.

И он удалился, не зная, что последние слова подслушали другие дворфы, среди которых был и Язвий, что столпились гурьбой у раскрытого окошка таверны.

— Он это всерьез, — заметил один из дворфов.

— А я думаю, что он собрался уходить, — сказал другой.

— Ба, да что вы знаете, кроме того, что вы пьете! — прикрикнул на них Язвий. — Конечно, если вы только знаете, что пьете.

— Уж я-то знаю! — прокричал какой-то дворф напротив. — А потому мне ясно стало: того, что пью, налили мало!

Эти слова вызвали взрыв смеха и радостные крики по углам таверны.

Но Язвий Мак-Сом лишь усмехнулся в ответ на хохот, продолжая смотреть в окно, хотя давно скрылся из виду его старинный приятель и товарищ по оружию Торгар.

Хоть Язвий и оправдывал Торгара, старый дворф не мог не согласиться со всеобщим мнением: Торгар всерьез задумал покинуть Мирабар. Прибытие короля Бренора и ребят из Мифрил Халла наделило доселе безликого врага лицом, которое Торгару и многим другим дворфам пришлось по душе. Возможно, то было лицо соперника — но отнюдь не врага. То, как Эластул и другие правители, большинство из которых были людьми, отнеслись к Бренору и тем из мирабарских дворфов, кто пришел послушать рассказы короля или купить товары из Долины Ледяного Ветра, не пришлось по нраву ни Торгару, ни многим другим дворфам.

Впервые с тех пор, как произошло недоразумение, Язвий Мак-Сом всерьез задумался о недавних событиях и о том, каковы окажутся их последствия.

И ему отнюдь не нравились неожиданные умозаключения, к которым он пришел.

— Разве не странно чувствовать вину? — игриво спросила Делли Керти, когда Вульфгар вернулся в походный фургон, к жене и дочери Кэлси.

— Вину? — недоверчиво спросил варвар. — Или ответственность?

— Вину, — ответила Делли, не колеблясь ни на миг.

— Обзаводясь семьей, я принял на себя ответственность эту семью защищать.