Тысяча орков
Шрифт:
Она упала на камни и заметила вблизи Хазид'хи. И когда орки сомкнули кольцо, женщина поняла: настолько далеко, настолько вне пределов ее досягаемости был меч, как если бы он находился на другом конце света. В отчаянии она перевернулась на спину и принялась отчаянно отбиваться ногами, пытаясь отразить чужое оружие.
* **
— Что случилось, Гвен? — тихо спросил Дзирт.
Он подошел к пантере. Та прижала уши, неподвижно замерев и всматриваясь в ночь. Дроу опустился на корточки радом с животным и точно так же внимательно изучал мрак, вовсе не ожидая встретить ни малейших признаков
Но случилось что-то плохое. Пантера чувствовала угрозу, и чувствовал угрозу Дзирт. Случилось нечто из ряда вон выходящее. Вновь взглянул он на горные склоны, на костер, что горел посреди далекого лагеря Бренора, где все казалось спокойным.
— Что ты почувствовала? — спросил пантеру темный эльф.
Тихо, едва ли не жалобно заурчала Гвенвивар. Дзирт почувствовал, как часто забилось сердце, и начал беспокойно озираться вокруг, отчитывая себя за то, что отправился в тот день из лагеря в одиночку, и удалился от друзей так далеко в горы, чтобы разыскать одинокую башню, что указывала на Низины.
Долго удавалось Кэтти-бри отбиваться от орков, однако удары приходилось направлять под чересчур неудобным углом, да и усилия требовались немалые, и постепенно она начала пропускать удары. Со всей силы ее пинали под ребра, но все, что оставалось, — лишь сжаться в комок и вздрагивать от боли. Хлынули слезы, едва лишь женщина оценила допущенную ошибку и те последствия, что мог повлечь за собою допущенный промах.
Никогда не увидит она друзей. Никогда не смеяться ей вместе с Дзиртом, не дразнить Реджиса, не увидеть, как восходит ее отец на королевский престол Мифрил Халла.
Никогда не стать ей матерью. Не увидеть, как становится женщиной ее дочь, как вырастает в мужчину сын. Никогда не сможет она обнять Кэлси, и не радоваться ей более улыбке, что в последнее время вновь вернулась на лицо Вульфгара.
Казалось, все вокруг остановилось на миг. Посмотрев вверх, Кэтти-бри увидела, как над ней, точно башня, возвышается самый рослый орк, занося под одобрительные выкрики прочих зажатую в сильных руках секиру.
Она была беззащитна. Оставалось лишь молиться о том, чтобы смерть наступила мгновенно.
Секира взмыла вверх, и голова орка опустилась.
Все ниже и ниже опускалась голова под ударом блестящего боевого топора. Орк пошатнулся на месте, однако же не упал навзничь, на камни, ибо Вульфгар толкнул его плечом и повалил прямо на простертую на земле женщину.
Сын Беорнегара с грозным ревом выступил вперед и встал, защищая сильными ногами Кэтти-бри с обеих сторон, и неистово заработали его мощные руки, размахивая Клыком Защитника, отчего потрясенные орки отпрянули назад. Воин ухватил одного орка за бок, затем за ноги и швырнул, раскрутив, на другого, точно ударил молотом по гвоздю, так что оба орка с воем повалились на камни. В ярости, что и сравниться не могла с ранее виденным Кэтти-бри неистовством, в гуще столь ожесточенной битвы, что ни разу прежде не испытывали орки, варвар согнулся и повернулся на месте, вонзив Клык Защитника в грудь ближайшего к нему орка так, что тот отлетел в сторону.
К тому времени Кэтти-бри успела собраться с духом настолько, что, перекатываясь, добралась
«Воистину орк поступил мудро, решив удрать», — подумала она, вновь взглянув на Вульфгара. Еще один орк улетел в темноту, другой взмыл в воздух, приподнятый мощной рукой, что стискивала его горло. Орк был большим и размерами почти что не уступал Вульфгару, однако варвар с легкостью удерживал его над собой. Так тварь и не смогла разжать мощной хватки, продолжая биться в воздухе.
Еще одного настырного орка Вульфгар ухватил за шкирку. Клык Защитника вернулся в руку владельца, и Вульфгар нанес упредительный удар, а после вновь вспомнил о судьбе орка, что удерживал над головою. Издав первобытный крик, варвар напряг канатоподобные мышцы.
Шея орка сломалась, тело твари обмякло, и Вульфгар отбросил его в сторону.
И не было конца его неистовству, и не знал предела его гнев, и Клык Защитника кромсал орков, заставляя разбегаться в ночи. Под могучими ударами варвара трещали кости, и он проходил сквозь ряды бегущих орков, подобно жнецу, что проходит через поле пшеницы.
Внезапно битва завершилась, опустилась рука Вульфгара. С нескрываемой дрожью, с пепельно-серым лицом, бледность которого была видна даже при скудном освещении, он приблизился к Кэтти-бри и склонился над нею.
Женщина ухватилась за протянутую ладонь, и резкий рывок поставил ее на трясущиеся ноги, что едва могли ее удержать.
Но это не имело значения, ибо женщина попросту упала в распахнутые объятия Вульфгара. Он поднял ее на руки и прижал к себе.
С рыданиями Кэтти-бри прижалась лицом к сильной груди воина, и Вульфгар стиснул ее в объятиях, нашептывая успокаивающие слова, и его лицо скрылось в густых, медно-красных волосах женщины.
Постепенно затихали вокруг ночные обитатели, потревоженные внезапным шумом битвы, и разбегались в темноте орки. Ночь близилась к завершению.
17
БЛАГОСЛОВЕНИЕ МИЛИККИ
Хотя непрестанное «И-и-и-йех!» Пайкела поначалу изрядно досаждало Тарафиэлю, к тому времени когда Закат приземлился в лесу и эльф помог дворфу слезть со спины пегаса, обитатель Лунного Леса неожиданно обнаружил, что зеленобородый спутник пришелся ему по душе.
— Хе-хе-хе, — произнес Пайкел, несколько раз оглянувшись на пегаса, следуя за эльфом.
Большую часть дня они провели в полете, и дневной свет начал меркнуть.
— Тебе понравился Закат? — спросил Тарафиэль.
— Хе-хе-хе, — ответил Пайкел.
— Ну что же, у меня имеется еще один сюрприз, и я надеюсь, что он также придется тебе по душе, — сообщил эльф.
Пайкел с любопытством посмотрел на Тарафиэля.
— Мы приближаемся к усадьбе великого воина, ныне усопшего, — пояснял Тарафиэль, — к необыкновенному, святому месту, ныне известному как Роща Монши.