Тысяча поцелуев
Шрифт:
— Шеннон сказала, что, если ты разрешишь, мы сегодня пойдем за покупками. Можно, папа?
— Не думал, что владельцы торговых центров ходят за покупками, — рассмеялся Рори.
Он смотрел на Шеннон и начинал понимать, какие именно чувства заставляли ее отталкивать его. Боль от предательства любимого человека, который давал клятву любить тебя до последнего вздоха. Ощущение, что ты недостаточно хорош. Чувство, что земля ушла из-под ног, а весь твой мир стал зыбким и непрочным. Страх и недоверие к окружающим людям, которые могут поступить так же, как
— Конечно, я не против. Но только при условии, что вы возьмете меня с собой. А что мы будем искать?
— Самую красивую на свете елку! — радостно сообщила Финли.
— Замечательно. Ни за что не пропущу такое грандиозное событие.
Разве он мог упустить шанс увидеть счастливую улыбку на лице Финли, когда она будет впервые идти среди пушистых елей и выбирать самую красивую. Ту, которая потом украсит дом Шеннон и будет сотнями огоньков светиться в окне ее гостиной. Он сам испытал прилив рождественского настроения, которое покинуло его два года назад вместе с женой.
Он с нежностью посмотрел на Шеннон. Она изменила не только Финли, но и его самого, и он хотел отблагодарить ее за это.
Шеннон настояла на том, чтобы они поехали на елочную ферму, находившуюся на холме в нескольких милях от города, на ее джипе. За городом не было фонарей, шоссе освещали лишь фары проезжавших машин, так что мир вокруг был темным и таинственным, замершим в ожидании очередной снежной бури, которую уже два дня предвещали синоптики.
— Мы уже почти приехали, — сказала Шеннон, кивнув в сторону мелькнувшего в свете фар указателя «Елочная ферма Венделла».
Она свернула на развилке, проехала еще сотню ярдов и затормозила у заполненной машинами парковки. Только сейчас, увидев толпу желающих приобрести елку, Шеннон поняла, что не стоило тянуть до последнего дня.
Рори помог Финли выбраться из машины, и она тут же завертела головой, с восторгом оглядываясь по сторонам.
— Ух ты!
— Нам придется довольно далеко идти, так что скажи мне, когда устанешь, и я понесу тебя, — сказал Рори, поправляя шапочку дочери, и повернулся к Шеннон: — Итак, что мы должны делать?
— Нужно взять ленточку в кассе, чтобы отметить понравившуюся нам елку. Потом один из нас сходит за лесником, который срубит ее для нас. Правда, так как покупателей очень много, возможно, нам придется немного подождать.
— Мне все равно, — радостно улыбнулась Финли.
— Конечно, тебе все равно, — рассмеялся Рори. — Ведь если ты устанешь или замерзнешь, кто-то тут же возьмет тебя на руки.
Финли довольно захихикала в ответ.
Получив ленточку, они начали спускаться вниз по склону холма. Шеннон улыбалась, полной грудью вдыхая морозный воздух, пропитанный запахом хвои.
— Это удивительно, — сказал Рори, восхищенно глядя на ровные ряды присыпанных снегом пушистых елочек.
Шеннон попыталась вспомнить, что она чувствовала, когда сама впервые пришла сюда, цепляясь за широкую папину ладонь. Ели казались ей тогда высокими, как башни,
— Да, — со счастливой улыбкой вздохнула она. — Мы с папой приезжали сюда за елкой каждый год, причем папа всегда точно знал, какую елку он хочет найти. Иногда это было маленькое, но безумно пушистое дерево, а иногда мы едва могли втащить его в гостиную.
— Похоже, это было очень весело, — улыбнулся Рори, и Шеннон почувствовала укол вины.
Рори был так добр к ней, а она в последнее время только отталкивала его. Он, наверное, решил, что она его ненавидит. Но тем не менее он здесь и собирается помочь ей дотащить до дома елку.
— А как насчет тебя? — набравшись храбрости, спросила она. — В твоей семье есть рождественские традиции?
— Не совсем, — смущенно пожал плечами Рори. — Но в сочельник мама всегда накрывала большой стол: были отбивные с картофельным салатом, домашнее печенье и торты. Это было здорово. Иногда на заднем дворе родители устраивали фейерверк, иногда к нам приходили гости с подарками, иногда папа играл на пианино, а мы все пели рождественские песни. Я никогда не знал, чего ожидать.
Он рассказывал с теплой, немного грустной улыбкой, и Шеннон поняла, что не только Финли два года назад лишилась Рождества.
— Наверное, вам было очень весело. Расскажи мне еще.
— Мама всегда старалась приготовить для нас что-нибудь особенное, хотя это у нее не всегда получалось. Помню, однажды она попыталась сделать пироги с яблоками и корицей.
— Звучит аппетитно.
— Только если ты любишь уголь, — усмехнулся Рори. — Она почему-то решила, что будет вкуснее, если она приготовит их не в духовке, а на сковороде, так что почти все они подгорели. — Он тихо рассмеялся. — Она не слишком хорошо готовила, так что нам повезло, что папа умело орудовал огнетушителем.
Внезапно он замер, глядя куда-то за спину Шеннон.
— Как насчет вот этого дерева?
Она критически оглядела предложенную ель:
— Тебе не кажется, что она слишком высокая?
— Лучше высокая, чем низкая. Если что, просто обрежем снизу на пару футов.
Ель действительно была высоковатой, зато очень пушистой, с крепкими разлапистыми ветвями и мягкими длинными иголками.
— Мне нравится, — улыбнулась Шеннон.
— Тогда давай повяжем на нее ленточку и позовем лесоруба, — сказал Рори, неожиданно положив Шеннон руку на плечо, отчего та в испуге отпрыгнула.
О господи! Он так хорош, красив, мил, а она шарахается от него. Страшно представить, что он подумал.
— Прости, — вспыхнув, прошептала она.
— Ты сегодня очень нервная, — сказал Рори, отстраняясь.
Какое замечательное объяснение! И в нем есть доля правды — в присутствии Рори она становилась очень нервной. Но ему совершенно не обязательно знать, что именно он является причиной ее нервозности.
— Просто был тяжелый день, и родители скоро приедут, а у меня еще не все готово, так что я немного взвинчена.