Тысяча поцелуев

Мейер Сьюзен

Рори надеялся, что пройдет немного времени, и она передумает, поэтому не стал пока расстраивать Финли. Но прошло уже два года, и объяснения, почему мама не приходит на дни рождения и праздники, подошли к концу. Рори со страхом ждал того дня, когда ему придется рассказать своей шестилетней малышке о том, что мать отказалась от нее.

Одна мысль об этом разбивала ему сердце и заставляла ненавидеть бывшую жену.

Вот почему он никогда больше не женится. Даже мысль о том, чтобы опять начать встречаться с женщинами, не

вызывала у него энтузиазма. В том числе и с Шеннон Райли.

— Пожалуй, я тоже пойду спать, — сказал он, вставая с дивана. — Еще раз спасибо за то, что позволила нам остаться.

Голос Шеннон остановил его на пороге.

— Рори?

Он обернулся.

— Тебе наверняка пригодится это. — Она кивнула на скрученный в аккуратный рулон спальный мешок.

Рори почувствовал, что краснеет. Он пришел в гостиную за спальным мешком, но оказалось достаточно двух минут в компании Шеннон, чтобы забыть обо всем на свете.

— Да, спасибо.

Никогда раньше в присутствии женщины, пусть даже и очень привлекательной, он не выставлял себя таким дураком. Оставалось радоваться, что завтра утром они с Финли уедут и все это закончится.

Шеннон разбудило ощущение пристального взгляда, устремленного на нее. Через секунду к нему добавилось постороннее дыхание на ее щеке.

Открыв глаза, она увидела склонившуюся над ней Финли. Через секунду она вспомнила, почему спит на диване в гостиной, кто эта растрепанная маленькая девочка, а также с легким испугом осознала, что, пока Рори не проснется, присматривать за его дочерью предстоит ей.

— Я есть хочу! — требовательно заявила Финли.

При этом ее носик недовольно наморщился, щечки надулись, а ротик изогнулся в форме перевернутой буквы «V».

Шеннон с трудом сдержала смех. Наверное, ей повезло, что под личиной очаровательной малышки скрывается капризный монстрик, прекрасно умеющий манипулировать людьми. Ей придется быть настороже, чтобы не попасться на ее уловки, и на тоску времени не останется.

— А я люблю готовить завтрак, так что нам обеим сегодня повезло, — рассмеялась она, взъерошив светлые кудряшки. — Что ты больше хочешь — оладьи или вафли?

— А черника у тебя есть?

— Конечно.

— Тогда я хочу оладьи, — определилась Финли.

— Договорились, — кивнула Шеннон. — Мы с тобой отлично поладим, малышка.

На кухне Шеннон включила радио, по которому уже неделю крутили веселые рождественские песенки, и занялась тестом для оладий.

Но когда она отвернулась к холодильнику, Финли вскочила, подбежала к радио и выключила его.

— Я же слушала эту песню, — возмутилась Шеннон.

— Она была дурацкой.

— Но это же традиционная рождественская песня, — удивилась она.

— И Рождество дурацкое, — хмуро пробормотала девочка, уткнувшись в стакан с молоком.

Уже второй раз Финли упомянула о своей нелюбви к Рождеству.

Соблазн расспросить ее об этой странной антипатии был очень велик. Она бы сказала: «Эй, малышка, все любят Рождество. Ты получаешь сладости и подарки — что здесь может не нравиться?» Но Шеннон не имела права вмешиваться в семейные дела Рори, поэтому промолчала. Кроме того, эта показная ненависть к Рождеству могла быть лишь еще одним способом манипулировать окружающими.

Шеннон молча отвернулась к плите и начала жарить блины.

Ей следовало радоваться уже тому, что она может находиться в одной комнате с ребенком и не сходить с ума от тоски по собственным детям.

— Итак, в какую школу ты ходишь? — спросила она притихшую Финли.

— В Винчестерскую академию.

— Это частная школа, да?

Финли кивнула в ответ.

— И тебе нравится там учиться?

— Да, но иногда Арти Реган приносит в класс лягушек и пугает меня, а Дженни Логан дерется, — вздохнула малышка.

Шеннон почувствовала, как в ее груди разливается материнское тепло. Когда Финли не капризничала и не требовала, чтобы все было так, как она хочет, она казалась абсолютно очаровательной девочкой. И Шеннон было приятно находиться рядом с ней. Сейчас она не испытывала ни тоски, ни паники, ни жалости к себе.

Дверь открылась, и на кухню, отчаянно зевая, вошел Рори:

— Прости.

— За что? — удивилась Шеннон.

Она с улыбкой повернулась к нему, но замерла, почувствовав, что у нее вдруг пересохло во рту.

Черные волосы Рори торчали во все стороны как иголки, глаза, похоже, пока не хотели открываться, а на щеках темнела щетина. Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая смуглую кожу.

— За то, что проспал. Обычно я не... — Он замер на полуслове и принюхался. — Ты жаришь оладьи?

— Черничные.

— Bay! Нам надо почаще застревать у тебя на ночь.

Шеннон звонко рассмеялась в ответ и сама удивилась, как легко это у нее получилось. Прямо здесь, в ее доме находилась маленькая девочка и ее безумно сексуальный отец, а она, вместо того чтобы оплакивать свои несбывшиеся мечты, наслаждалась происходящим. Но не следовало забывать, что всему этому скоро придет конец. Завтрак закончится, и она вновь останется одна.

Рори в это время осваивал кофеварку.

— Тебе сделать чашечку кофе? — спросил он.

— Да, пожалуйста, — улыбнулась она. — Чашки в навесном шкафчике, около окна.

Рори кивнул, потянулся к шкафу и так и замер с протянутой рукой.

— О, черт! — выдохнул он, глядя в окно.

— В чем дело? — спросила Шеннон.

— Там намело, наверное, два фута снега.

— Неудивительно, ведь уже вчера вечером выпало восемнадцать дюймов.

— Да, но не похоже, что природа собирается останавливаться на достигнутом.

Шеннон вскочила и подбежала к окну.

— Bay!