Тысяча Сынов
Шрифт:
Космические Волки сражались с неослабевающей яростью, их клинки безостановочно рубили и кололи сотни врагов, а болтеры гремели не переставая. Но противников перед ними было неизмеримо больше, а силой эфира Волки не обладали.
Ариман видел, как сотни щупалец подняли в воздух одного из Космических Волков, и под их чудовищным нажимом доспех прогнулся. Астартес продолжал стрелять, но керамит с громким треском сломался, и из разорванного тела хлынула кровь. И все же воин продолжал стрелять, пока не скрылся в кишащей массе в центре впадины. Ариману пришлось прибегнуть к эфирным чувствам, и он сразу ощутил
— Примарх! — крикнул Ариман, заглядывая в яму с кишащей массой.
Магнус и Ятири сплелись, словно любовники, уже достигли самого центра впадины, и щупальца увлекали их вниз.
Вот чернота уже сомкнулась вокруг Магнуса.
И он исчез.
Это оказалось не так уж противно, ни в малейшей степени.
Магнус чувствовал бессильную ярость своего врага, пытавшегося извратить его натуру, как он извратил натуру Ятири. С вождем агхору было покончено, его разум не выдержал подобного испытания, а тело разлагалось с каждой секундой. Но разум Магнуса был создан и отточен величайшим архитектором-мыслителем Галактики, и такие грубые сцены не могли его затронуть.
Материальные реализации кишели вокруг его физического тела, но Магнус отрешился от физических ощущений и, погружаясь все глубже, обратился к своему внутреннему сознанию. Его позабавил выбор внешнего вида — он в полной мере соответствовал кошмарам и мрачным легендам агхору.
Так просто и так ужасно.
В каком только обществе не существовало преданий о скользких извивающихся тварях, обитающих в темноте! Эти существа были созданы измученным разумом Ятири и усилены мрачными преданиями древности. Магнусу очень повезло, что у обитателей Агхору было не так уж много красок для изображения своего существования.
Но изначальный источник энергии, вливающейся в этот мир, находился намного глубже, и Магнус усилием мысли стряхнул с себя труп Ятири. Его плоть вспыхнула, словно горн в кузнице, и обратилась в пепел, а Магнус продолжал погружаться в недра, повторяя первые слова Исчислений.
Исчисления требовались его воинам, чтобы достичь такого состояния мысли, когда возможно наиболее эффективное использование своих способностей, но для такого существа, как Магнус, они были опорными камешками при переходе через ручей. Он овладел Исчислениями еще до того, как впервые покинул Терру, и предостережение отца до сих пор звучало в его мозгу.
Он не пренебрегал этим предостережением и терпел поучения и наставления Амона относительно Великого Океана на Просперо, хотя и знал, что ему доступны великие силы. Амон был добр к нему и смирился с постепенным уменьшением своего влияния, поскольку Магнус превзошел его в науках и могуществе еще в ранние годы обучения. И все же Амон тоже счел нужным предостеречь его от слишком глубокого погружения в Великий Океан.
Опустошение Просперо явилось самым наглядным предостережением от необдуманных и рискованных шагов.
И только после того, как Император переправил на Просперо остатки Легиона Магнуса, примарх понял, что должен пренебречь всеми предупреждениями и глубже окунуться в запретные силы. Его генетические сыновья умирали; их тела восставали против своих хозяев и вследствие мутаций претерпевали ужасные изменения. Более того, опасные превращения
Если не принять меры, его Легиону грозит полное вымирание на протяжении всего лишь одного поколения.
А сила, способная их спасти, была совсем рядом и только ждала, когда он ею воспользуется. Но прежде, чем нарушить первый приказ отца, Магнус долго предавался размышлениям. Он пошел на это не в безрассудном порыве, а после длительного самоанализа и беспристрастной оценки своих способностей. Магнус знал, что достиг огромных высот в манипулировании эфиром, но хватит ли ему сил?
Теперь он знал ответ на этот вопрос, ведь его воины были спасены. Он вырвал контроль над их судьбами из когтей злобного порождения Великого Океана. Императору было известно о подобных существах, и в давние века он заключал с ними сделки, но никогда не решался столкнуться лицом к лицу. Магнусу победа досталась дорогой ценой. Он поднял руку и прикоснулся к гладкой коже на том месте, где когда-то был его правый глаз, снова ощутив боль и оправданность этой жертвы.
Представшая сегодня перед ним сила была лишь слабой тенью того могущества, загнивающей лужицей энергии, запертой в этом удаленном мире. Зато он чувствовал миллиарды путей, расходящихся из этого места, и бесконечные возможности Вселенной, связанной паутиной концептуальных проводников, пронизывающих пространство между мирами. Этот район был заражен, но бескрайние просторы Галактики сияли золотыми нитями, которые связывали ее в единое целое, как вымощенные камнем дороги связывали когда-то в единое целое Романскую империю.
Запомнить весь лабиринт было не под силу даже такому одаренному существу, как Магнус, но в момент контакта за стеной тьмы он запечатлел в памяти миллионы дорог и точек доступа к ним. Теперь, хотя он и не знает всей сети, ему достаточно будет этих сведений, чтобы отыскать другие входы и выходы. Его отец с удовольствием узнает об этой сети и тогда, возможно, изменит свое отношение к его проступкам.
Магнуса все еще удивлял тот факт, что они раньше не имели представления о существовании дорог, хотя вместе с отцом забирались в самые удаленные области Великого Океана и видели картины, от которых мог разрушиться менее устойчивый разум. Они исследовали пустынные отмели, лишенные всякой информации, и проплывали над бездонными впадинами, где горели многоцветные огни. Они сражались с безымянными и бесформенными хищниками далеких глубин и чувствовали на себе леденящую тень непостижимо огромных существ.
Он осознал, что не видел дорог, поскольку их там не было. Заметить их ему позволил только его прорыв в сеть агхору.
В его сосредоточенные размышления вторглись заботы реальности, и Магнус посмотрел вокруг, на сумрачный и обманчивый мир. Переход из физического мира в царство духа осуществился без какого-либо участия с его стороны, и он оказался в пространстве, лишенном форм и измерений, кроме тех, которые он сам себе представлял. Это был вход в переплетение дорог, точка отсчета, где начинался лабиринт. Это было именно то, ради чего он оставался на Агхору.