Тысяча Сынов
Шрифт:
Он с надеждой следил за своим повелителем, который шел с братьями, не проявлявшими никаких признаков враждебности. Но, несмотря на внешнее добродушие, разговор между ними велся поверхностный. Чем пристальнее Ариман следил за интенсивностью их беседы и жестами, тем отчетливее чувствовал напряженность словесного поединка.
Примархи беседовали о прошлых кампаниях, славных битвах и совместных походах, не выходя за рамки воспоминаний. Любая попытка обратиться к теме предстоящего конклава мягко пресекалась Фулгримом, который немедленно направлял разговор в более безопасное русло.
«Он
Магнус тоже должен был это заметить, но его примарх не подавал никаких признаков беспокойства и, казалось, с радостью участвовал в разворачивающемся спектакле. Посмотрев на идущих впереди и позади них Детей Императора, Ариман понял, что это не почетный караул, а конвой для пленников.
Он хотел бы предостеречь Магнуса, но его слова уже ничего не могли изменить. Что бы ни ожидало их в огромном амфитеатре, который, как ему было известно, находился в сердце вулкана, им уже не миновать своей судьбы. Это тот случай, когда будущее неизменно и неотвратимо.
Свечение стен тоннеля постепенно усиливалось, и вскоре Ариман увидел впереди небольшой зал с зеркально-гладкими базальтовыми стенами. Там их ждали сервиторы с прохладительными напитками, а вдоль стен стояли мягкие кресла.
— Это будут твои личные покои на время перерывов в работе конклава, — сказал Сангвиний.
— Совсем неплохо, — отметил Магнус.
От напыщенной формальности этой сцены Ариману хотелось кричать во весь голос. Неужели Магнус не видит надвигающейся угрозы? Пот заливал лицо и шею. У Аримана возникло настоятельное желание вернуться к поджидавшему «Громовому ястребу», запустить двигатели и, добравшись до «Фотепа», навсегда покинуть Никею.
К центру вулкана вела двустворчатая бронзовая дверь, за которой ощущалось нарастающее давление будущего.
— Тебе нужно что-нибудь еще, друг Азек? — спросил лорд-командир Эйдолон.
Ариман покачал головой, изо всех сил стараясь сохранить на лице выражение спокойствия.
— Нет, — выдавил он. — Но спасибо за заботу.
— Не за что, брат, — ответил Эйдолон, и Ариман невольно отметил изменившуюся на последнем слове тональность его голоса.
Сангвиний, обернувшись, кивнул Ралдорону и Торосу, и по его знаку они встали по обе стороны от своего повелителя и распахнули бронзовые створки.
Ариман с трудом удержался, чтобы не предостеречь Магнуса отчаянным криком. Примарх Кровавых Ангелов вместе с Фулгримом шагнул через порог прямо в золотой свет. Они остановились на мгновение и жестами пригласили Магнуса.
Магнус повернулся к Ариману, и в его взгляде сверкнула боль от неминуемого предательства.
— Я знаю, Азек, знаю, — устало произнес Магнус. — Теперь я знаю, зачем нас сюда вызвали.
Ариман вслед за Магнусом прошел в двери и оказался в огромном амфитеатре, вырубленном в крутых склонах кратера вулкана. На черных каменных скамьях собрались тысячи зрителей. По большей части это были адепты высшего ранга в длинных одеяниях, но на верхних ярусах Ариман заметил и несколько групп Астартес. Пол амфитеатра, выложенный полированным черным мрамором, украшал огромный
Сангвиний и Фулгрим вывели их к центру арены. Ариман поразился, насколько точно подходит к их ситуации название этого места, взятое из старинных романских легенд, где описывалось, как схваченных последователей запретных культов бросали на арену к свирепым волкам и звери пожирали пленников живьем на глазах у праздной публики.
Мир вокруг вулкана еще содрогался от родовых мук, но здесь воздух был совершенно неподвижен, а вихри и бури удерживались вдали от кратера благодаря ухищрениям адептов Механикум.
На противоположном краю амфитеатра возвышался пирамидальный ступенчатый пьедестал, и при виде ожидавшего их там существа Ариман едва не споткнулся. Именно здесь был эпицентр света, тот маяк, что позволил им преодолеть бушующие стихии и спуститься на поверхность Никеи. Свет был таким ярким, что почти скрывал облик Императора, сидевшего на резном троне, изображавшем орла с распростертыми крыльями и лапами, украшенными кроваво-красными рубинами. На коленях лежал золотой меч, а в левой руке покоилась увенчанная орлом держава.
Над головой Императора серебряные херувимы вздымали черные шелковые знамена с золотым шитьем и сверкающие трубы, наполнявшие воздух нестройными звуками. И Ариман сразу же вспомнил карту из колоды Висконти—Сфорца, которую Лемюэль попросил его поймать во время занятий.
— «Правосудие», — прошептал он, недоумевая, как мог пропустить столь очевидное знамение.
Гвардейцы Кустодес, обойдя их с обеих сторон, образовали бронированный барьер перед пьедесталом. Сомнения Аримана вдруг рассеялись. Какие тревоги могут быть у человека, удостоившегося лицезреть это воплощенное совершенство? Он даже не мог рассмотреть черты лица Императора, только его выражение. Грозно сдвинутые брови и патрицианское спокойствие рождали сплав нерушимой надежды.
— Сохраняй ясность ума, Азек, — предостерег его Магнус. — Стой рядом со мной и обратись к Исчислениям. Восстанови свою проницательность.
Ариман не без труда отвел взгляд от Императора и занял место возле Магнуса. Он стал повторять шепотом имена первых магистров Тизки, пока не достиг умиротворения первого уровня. После этого подняться к высшим сферам было уже легче, и с каждым предпринятым шагом мысли Аримана приближались к состоянию равновесия.
Избавившись от смятения, Ариман стал изучать окружающую обстановку с такой тщательностью, словно читал гримуар. Он увидел, что на пьедестале находится не только Император. Рядом с ним стоял преторианец, с которым Ариман когда-то встречался на Терре, — Константин Вальдор.
Судя по свиткам, во множестве украшавшим его доспехи, Вальдор сильно продвинулся в рядах Кустодес, а его близость к Императору свидетельствовала о том, что он занял самое высокое положение.
Рядом с Вальдором стоял человек в простой темной одежде администратора, казавшийся рядом с гигантом-кустодием хрупким и незначительным. Ариман узнал и его. Длинные белые волосы и хрупкость смертного указывали на то, что это был Малкадор Сигиллайт — правая рука Императора и самый доверенный из его советников.