Тысяча жизней
Шрифт:
Когда идет война, надо выбирать, на чьей ты стороне. Но некоторые, чтобы выжить, явно готовы вообще не иметь никакого мнения, не принимать ничью сторону. Когда все закончится, они без колебаний будут маршировать с американцами, хотя всего несколько лет назад присягали маршалу Петену. Двурушничество часто сопровождает известная дерзость, даже наглость.
Мне, в конце войны двенадцатилетнему мальчугану, не в чем себя упрекнуть. Ну, по большому счету.
Была эта мелкая спекуляция, естественным образом возникшая с нашими освободителями: мы меняли на жевательную резинку и сигареты «Честерфилд» корзинку помидоров или (дело более скользкое) бутылку старой
Так что, хоть я и не хвалюсь этими сделками, вины за них тоже не ощущаю. Мы как-никак пережили шесть долгих лет лишений.
3. Что-то от клоуна
Мы совсем не готовы, хоть и работали. Но меня это мало волнует. Я всегда что-нибудь придумаю, чтобы заполнить пробел или момент смятения, когда никто толком не знает, что ему делать и говорить и даже какова его роль.
Во время репетиции нас не заботит отсутствие режиссера, и никому не хочется быть главным, рискуя, что его не будут слушаться, а потом и вовсе возненавидят.
В сущности, мы всего лишь дети и хотим позабавиться, а для этого лучше не рассчитывать на помощь взрослых. Война нас не устраивает: она призывает к благоразумию, отбивает желание добавлять забот нашим родителям. Когда они с нами (или еще с нами).
Наоборот, мы, маленькие ангелочки, хотим их развлечь, заставить забыть их тревоги и горести хоть на двадцать минут. И я без излишней самонадеянности думаю, что мы в этом преуспеем. Благодаря как нашему умению играть, так и таланту к веселой анархии.
В Клерфонтене мы с Аленом дружили с детьми местных друзей наших родителей, в частности с неким Пьеро, с которым мы образовали неразлучную троицу. Узнав, что взрослые устраивают обед у нас дома, мы затеяли спектакль, чтобы показать его им в час аперитива. Мы начали репетировать как можно раньше, хоть нас и не покидало ощущение, что мы безнадежно опоздали.
В программу этих театральных увеселений мы ставим кое-каких известных нам классиков, зная, впрочем, что они в ней ненадолго. Мы скорее питаем склонность к историям, герои которых не признают правил, ведут себя по-рыцарски, мужественно и благородно. Я обожаю «Трех мушкетеров», потому что книга Александра Дюма содержит все искомые ингредиенты. Дружба гасконца Д’Артаньяна с тремя мушкетерами, красота Миледи, спасенная честь королевы. Все в этом романе плаща и шпаги завораживает меня. А для нас, юной сельской труппы, он имеет то преимущество, что предоставляет достаточное количество ролей и требует немного аксессуаров, которые легко изготовить: за железо сойдет дерево, за перья – листья, а бумага – за ткань мушкетерских воротников.
Повороты сюжета и многочисленные сцены погонь и дуэлей дают нам повод порезвиться, побегать, попрыгать, дать выход нашей энергии. Я нашел лучшее из возможных прикрытий, чтобы побыть сорванцом, лучший способ побуянить совершенно безнаказанно. Более того, побуянить под аплодисменты и поздравления и по-прежнему видеть мамочкину улыбку. Я очень рано прозрел преимущества профессии, которой буду заниматься.
Я с таким удовольствием иду вразнос в сценическом костюме и щедро импровизирую, когда текст улетучивается из моей памяти от возбуждения,
Когда мы даем «Несчастья Софи», то расходимся чуть поменьше, текст больше сдерживает наше буйство. Но никогда и речи нет о спокойствии на импровизированных подмостках.
Там мы забываем обо всем остальном. Мы освобождены от серьезности мира и от его истории нашей детской невинностью и энтузиазмом. Мы жалеем об одном – что взрослые собираются слишком редко, чтобы обеспечить нам постоянную публику, всегда готовую смотреть, как мы паясничаем в слишком больших костюмах и с нарисованными углем усами.
Постоянное дуракаваляние в компании приятелей, настроенных так же, как я, быстро становится моим пороком. Мне необходимо предаваться ему регулярно и со страстью.
Там, где мы проводим летние каникулы, в отеле «Кастель-Флери» в Пириак-сюр-Мер, департамент Луар-Атлантик, я так счастлив вновь встретиться с друзьями, что энергия моя просто удваивается. Надо признать, что мы, пять маленьких смутьянов, просто лезем вон из кожи. Так игра в «кто больше» заводит нас очень далеко по пути шутовства и паясничанья. Свободой, которую родители предоставляют летом, мы хорошо пользуемся.
В нашей веселой компании я признан самым буйным, а также у меня лучше всех подвешен язык, и я способен заговорить власть имущих, когда они готовы беспощадно обрушиться на нас, или выпросить у них любое разрешение.
Я, кстати, и официально проявил себя в искусстве разглагольствования. Как-то раз прохожу я мимо объявления о конкурсе на лучшего местного зазывалу, устроенном организаторами ярмарки на деревенской площади. Кровь закипает, и я являюсь, как ни в чем не бывало, единственный мальчишка среди взрослых – их привлекают выигрыши, тогда как меня лишь слава.
Задача состоит в том, чтобы продать предложенный товар. Над моим посмеялся бы и младенец: я должен расхваливать трусы. Все мое красноречие ради нижнего белья!
Следуя примеру, который всегда подавали мне родители, я решаю сыграть на комичной стороне требующегося от меня подвига и сохраняю оптимизм насчет моих шансов на победу. Ибо, вопреки видимости, реклама трусов дает мне огромное преимущество: они мне знакомы.
Трусы я ношу каждый день, преимущественно белые. Так что товар я знаю досконально. Я имел случай заметить, например, как важны резинки, или размер отверстий для ног, или объем ткани спереди и даже сзади. И это мое неизбежно близкое знакомство с трусами я сумею разделить с людьми, которые будут слушать, как я о них говорю. Всем знакомы моменты неудобства, когда трусы сползают, или скатываются комом под брюками, или сидят слишком высоко на талии, натирая седалищную борозду. Так что несложно будет заставить людей купить нечто, без чего они не могут обойтись и с чем имеют мелкие неприятности.
Мои аргументы и сила убеждения позволили мне достичь первой ступеньки подиума; я горд, хоть меня и разбирает смех при виде вытаращившихся на меня друзей.
Благодаря моим ораторским талантам я выиграл самый ценный приз, но далеко не самый привлекательный: столовый сервиз. Но досада моя продлилась лишь несколько секунд, которые мне понадобились, чтобы додуматься, какую выгоду можно извлечь из награды.
В пансионе, где мы живем все каникулы, она будет очень кстати, решил я. И сбагрил тарелки со всеми прочими причиндалами хозяевам «Кастель-Флери», мсье и мадам Луайе. Они улыбались моей оборотистости, а я – карманным деньгам, полученным за трепотню. Я ведь делал всего лишь то, к чему имел дар: потешал галерку.