Тысячекрылый журавль. Стон горы
Шрифт:
– Да?..
– Начала работать в самую жару, так устаю…
– Ну конечно, тем более сразу после свадьбы…
– Что, что?.. Вы сказали, после свадьбы?..
– Ну да!.. Еще раз поздравляю вас.
– Как вам не стыдно!.. Что за глупые шутки!
– Но вы же вышли замуж…
– Я?! Замуж?..
– Разве не так?
– Да что вы?! Неужели я могла бы выйти замуж сейчас, в таком состоянии?.. Только недавно умерла мама, и я…
– Да, но…
– Это вам Куримото-сан сказала?
–
– Но почему, зачем?.. Не понимаю… А вы, Митани-сан, поверили?
Казалось, Фумико спрашивает самое себя.
Кикудзи вдруг стало легко и весело.
– Послушайте, Фумико-сан, ну что за разговор по телефону? Давайте встретимся!
– Хорошо!
– Я сейчас приеду на Токийский вокзал, вы, пожалуйста, подождите меня.
– Но…
– Или где-нибудь в другом месте.
– Мне не хочется ждать на улице. Можно я приеду к вам, домой?
– Конечно, но давайте встретимся и поедем вместе.
– Если вместе, мне все равно придется где-нибудь вас ждать.
– Может, зайдете ко мне на работу?
– Нет, лучше я одна поеду.
– Хорошо. Я сейчас же выхожу. Если вы приедете раньше меня, пожалуйста, проходите в дом, располагайтесь.
Фумико сядет в электричку на Токийском вокзале и, конечно, доедет раньше него. Но Кикудзи казалось, что они могут очутиться в одной электричке, и, сойдя на своей остановке, он начал искать ее глазами в толпе.
Фумико все же приехала первой.
Узнав у служанки, что она в саду, Кикудзи прямо из передней, не заходя в комнату, направился в сад.
Девушка сидела на камне в тени олеандра.
После последнего визита Тикако служанка по вечерам, перед приходом Кикудзи, поливала сад. Старая садовая колонка, оказывается, была в исправности.
Камень, на котором сидела Фумико, у подножия еще был влажным.
Белый олеандр и красный олеандр… Пунцовые цветы в густой темной зелени горели, как полуденное солнце, а белые источали прохладу. Мягко колыхавшиеся волны цветов обрамляли фигурку Фумико. Она тоже была белая – в белом платье, отделанном узкой синей каймой по краям отложного воротника и карманов.
Лучи заходящего солнца пробивались сквозь листву за спиной Фумико и падали к ногам Кикудзи.
– Добро пожаловать!
Кикудзи был искренне рад, даже в походке его сквозила радость.
Фумико, должно быть, хотела первой приветствовать его, но не успела и теперь сказала:
– Простите, что побеспокоила вас, позвонила на службу.
Она встала, сжав плечи, словно желая спрятаться. Может быть, ей показалось, что Кикудзи возьмет ее за руку, если она останется сидеть.
– Вы говорили по телефону такие ужасные вещи… Вот я и пришла… чтобы опровергнуть…
– Вы о замужестве? Откровенно говоря, я и сам поразился…
– Чему? – Фумико опустила глаза.
–
– Оба раза?
– Конечно! Как же не поразиться…
Кикудзи зашагал по каменным плитам садовой дорожки.
– Пройдемте в комнаты здесь. – Он сел на галерее, с края. – Отчего же вы без меня не вошли в дом?.. На днях, когда я вечером отдыхал на галерее – только что вернулся из поездки, – заявилась Куримото.
Из дальней комнаты послышался голос служанки, она звала Кикудзи. Наверное, хотела спросить про ужин. Кикудзи, уходя с работы, звонил ей и распорядился насчет ужина. Он ушел в дом и вернулся, переодетый в белое полотняное кимоно.
Пока он отсутствовал, Фумико подновила на лице косметику. Подождав, пока Кикудзи усядется, она сказала:
– Что же вам сказала Куримото-сан?
– Да просто сказала: «Фумико-сан вышла замуж…» Но…
– И вы, Митани-сан, поверили?
– А как не поверишь? Разве придет в голову, что это ложь?
– И даже не усомнились? – Глаза Фумико, большие, радужные, быстро влажнели. – Неужели я сейчас могу выйти замуж?! Вы считаете, что я способна на это? Ведь и мама и я так измучились, исстрадались… И страдания эти еще не прошли… и… – Она говорила о матери, словно о живом человеке. – И мама и я… Многие к нам относились хорошо, но не все, мы всегда надеялись, что люди нас поймут. Или это иллюзия? Собственное отражение в зеркале своей души?
Казалось, Фумико вот-вот расплачется.
Немного помолчав, Кикудзи сказал:
– Фумико-сан, помните, я вас спрашивал: считаете ли вы, что я способен сейчас жениться… В тот день, когда ливень был, помните?
– Когда гром гремел?..
– Да. А сегодня вы задаете мне аналогичный вопрос.
– Но это не одно и то же.
– Вы тогда несколько раз повторили, что я женюсь.
– Но это… Между мной и вами, Митани-сан, огромная разница… – Фумико не сводила с Кикудзи наполненных слезами глаз. – Да, да, огромная разница.
– Какая же?
– Во-первых, в общественном положении…
– В общественном положении?..
– Конечно. Но не только в этом… Ладно, не будем говорить об общественном положении. Главное – у нас очень разные судьбы. У меня все так мрачно, трагично…
– Вы намекаете на глубину греха? Если так, то в первую очередь надо говорить обо мне.
– Нет! – Фумико решительно покачала головой, и у нее на глазах выступили слезы. Они медленно скатились по щекам и упали на грудь. – Мама весь грех взяла на себя и умерла. Впрочем, я не считаю, что это был грех. Это было ее горе. Так мне кажется… Ведь грех остается навсегда в человеке, а горе проходит…