Тысячекрылый журавль
Шрифт:
Ни с кем я не встретилась, и шум собственных шагов казался мне поступью самого одиночества, шагающего по телу природы. На склонах горы Симидзудзан — она возвышается слева от развилки Кутамивакарэ — пламенела листва во всей своей буйной красоте. Говорят, отсюда хорошо видны пять вершин Асо, но сегодня их скрывали облака, лишь гряды Сомо и Катамуки едва заметно проступали сквозь дымку. Плато Кудзю — это степь, раскинувшаяся на двадцать километров и переходящая у северного склона Асо в луга Наминогахара. Горы Кудзю высились где-то далеко за моей спиной, их вершины тоже были окутаны облаками. Я вступила в море мисканта — здесь он высоченный, в рост человека, — и, миновав пастбище,
У южного въезда в Кудзю есть древний буддийский храм, наполовину развалившийся, с редким названием «Икарадзи» — храм Кабана, Оленя и Волка. Икарадзи и Хоккэин — священные места, у них многовековая история. Да и сами горы Кудзю считаются священными. И у меня появилось такое чувство, словно я прошла по священной земле и совершила нечто хорошее.
В доме дяди все уже спят, и мне неудобно допоздна сидеть и писать письмо, как в гостинице.
Спокойной ночи!»
6
«В городке Такэда, 24 октября
На станции Такэда каждый раз, когда отправляется поезд линии Хохисэн, проигрывают пластинку «Луна над развалинами замка». Здесь рассказывают, что композитор Рэнтаро Таки написал эту музыку под впечатлением руин замка Окасиро в Такэда. Что-то около двадцатого года правления императора Мэйдзи [11] отец Таки приехал в эти места на должность начальника уезда. Рэнтаро учился в Такэда в начальной школе повышенного типа со старой системой преподавания. Должно быть, мальчик часто ходил играть среди развалин замка.
11
1887 год
Рэнтаро Таки умер в тридцать пятом году правления Мэйдзи [12] совсем еще молодым — ему было двадцать пять лет. Всего на три года старше, чем я сейчас…
Помню, в гимназии мы с подругой говорили: «Хочу умереть двадцати пяти лет». По-моему, это говорила она, а может быть, и я. Теперь мне кажется, что я.
Автор стихов «Луна над развалинами замка» Бансуй Цутий скончался в этом году, и в Такэда среди руин замка Окасиро незадолго до моего приезда состоялся вечер, посвященный его памяти. Рассказывают, что автор музыки и автор стихов однажды встретились в Лондоне. Было это давно, во времена детства моего отца. Может быть, именно эта встреча на чужбине молодого музыканта и поэта послужила толчком к созданию «Луны над развалинами замка», а может быть, и нет. Я не знаю. Да это и неважно — все равно они оставили нам прекрасную песню. Нет человека, который не пел бы «Луну».
12
1902 год
А что я оставлю после единственной встречи с Вами? Гениального, как Рэнтаро Таки, ребенка… Так я вдруг подумала и сама поразилась. Я сейчас на родине отца, может быть, поэтому мне приходят в голову такие фантастические мысли и я осмеливаюсь писать Вам об этом. Знаете ли вы, что происходит с женщиной от подобных мыслей, от опасений, от неизвестно откуда нахлынувшей радости? Она начинает трепетать. А у Вас в душе бывало ли когда-нибудь такое беспокойство, как сейчас у меня? Как странно — совершенно неожиданный для меня трепет. Я вдруг почувствовала себя женщиной. Я размечталась, что было бы, если бы… Наверно, я бы скрыла от Вас ребенка и воспитала бы его одна. Я уже чувствую
Просто вспомнился мне мой тогдашний сердечный трепет, когда на станции Такэда заиграли «Луну над развалинами замка».
Четыре стороны — все страны света —огородили цепью диких гори положили в серединупритихший городок Такэдаи неумолчный шум осенних вод.Песню я услышала сегодня утром, когда вышла прогуляться по городу. Я шла по мосту, над «шумом осенних вод», и вдруг — песня. На станции проигрывали пластинку. Вчера я ее не слышала — я ведь приехала из Кудзю на автобусе.
Я дошла до станции, привлеченная музыкой, потом вернулась на мост — река как раз против станции. Песня все еще звучала, я постояла немного у парапета, глядя на быстро бегущую воду. Слева, вверх по течению, берег пологий, но сильно изрезанный. Всюду скалы, а между ними лепятся крохотные домишки, настоящие лачуги. У подножия одной скалы женщина стирала белье. За станцией возвышается скалистая стена, по ней водопадами сбегают тонкие струйки воды. Дальше, на горе, пышно раскинулись деревья, полыхающие осенним пожаром. Листва только кое-где сохранилась зеленой.
Я шла по городу моего отца и думала о Вас. Теперь я уже его знаю, этот город. Он очень маленький. Вчера, в сумерках, когда я приехала, я и не заметила этого. Просто удивительно: в какую сторону ни пойдешь, наткнешься на отвесную скалу. У меня такое ощущение, словно меня взяли и положили в середину между четырьмя скалистыми горами.
Вчера, когда дядя закуривал, я обратила внимание на спичечную коробку. На этикетке было напечатано «Сиреневые горы, прозрачные воды и такэдские красавицы».
Я рассмеялась.
— Совсем как в Киото!
— А что? Это верно! Мы раньше так говорили: «Такэдские красавицы». Здесь с древних времен процветает югей [13] , ну хотя бы игра на кото, чайная церемония и прочее… А что касается воды, она у нас удивительная — хорошая, чистая. Заметила канальчики у домов? Они называются «идэ», потому что вода в них не уступает колодезной. Бывало, в детстве мы с твоим отцом по утрам полоскали этой водой рот. И посуду в идэ тогда мыли.
13
Югей — легкие жанры японских изящных искусств: музыка, пение, ганцы, икэбана и чайная церемония. Обычно японские девочки обучаются всем этим искусствам
Такэда действительно чем-то напоминает Киото. Хотя бы обилием храмов. В маленьком городке с населением всего десять тысяч более десяти буддийских храмов и около десяти синтоистских.
— Впрочем, сейчас, — продолжал дядя, — красавицы у нас перевелись…
И он перечислил красавиц, живших некогда в Такэда и уехавших в Токио.
Мой дядя не совсем прав. Прогуливаясь по улицам, я видела красивых, со вкусом одетых женщин. Когда я подошла к туннелю на окраине города — с моей стороны скала была багряной от осенней листвы, а там, у выхода, зеленой от покрывавшего ее мха, — мне навстречу попалась красивая девушка в белом свитере, выглядевшая очень эффектно на зеленом фоне.