Тысячелетие России: тайны Рюрикова Дома
Шрифт:
Действия ливонцев после захвата Изборска трудно объяснимы.
22 сентября 1236 г. литовцы князя Миндовга нанесли Ливонскому ордену меченосцев (и их союзникам-псковичам) сокрушительное поражение у г. Саула (Шяуляя): 48 рыцарей вместе с великим магистром Фолквином фон Винтерштаттеном [33] пали (что составило около половины их списковой численности); набранное среди чуди ополчение разбежалось; из 200 псковских «мужей», отправившихся в злополучный поход на «безбожную Литву», «придоша кождо десятыи въ домы своя». Чтобы хоть как-то восполнить потери, ливонские рыцари безоговорочно подчинились римскому папе и своим
33
В других источниках великий магистр назван то Волквином, то Фельвеном. Транскрипция дана по Guy Stair Sainty. THE TEUTONIC ORDER OF HOLY MARY IN JERUSALEM (Сайт: www.chivalricorders.org/vatican/teutonic.htm).
А сил держать Псков у ливонцев просто не было. Разграбив окрестности и, вероятно, получив выкуп, отряды датских феодалов и дерптское ополчение потянулось домой. Да и «новоявленные тевтонцы» (бывшие ливонские рыцари-меченосцы) лишними силами не располагали – как было сказано выше, они смогли оставить в Пскове только двух рыцарей с их отрядами, т. е. от силы сотню человек. Ливонский хроникер недоумевал по этому поводу: «…Это – неудача. Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой, тот заплачет, когда он будет иметь убыток, когда он, очень вероятно, потерпит неудачу». [34] С большой натяжкой действия ливонцев можно объясняться алчностью – при полном отсутствии предвидения последствий своих скоропалительных поступков.
34
Старшая Ливонская рифмованная хроника, с. 2198–2203.
Но если логику действий ливонцев еще можно понять, то роль князя-изменника Ярослава Владимировича (Герпольта) не вкладывается в иудино ложе «предал – заплатили». Начнем с того, что еще в 1233 г. новгородские «диссиденты» пытались противопоставить его Ярославу Всеволодовичу и даже захватили для него Изборск, но псковичи взяли князя-мятежника в плен и передали в Переяславль-Залесский. Обычно в таких ситуациях мятежному князю грозило пожизненное пребывание в «порубе» (Рюриковичи не убивали друг друга открыто из мести, если соперник попадал им в руки – как-никак они были родственниками, в жилах которых текла «голубая кровь» [35] ): вспомним, например, Судислава, брат которого, Ярослав Мудрый, держал оного в «порубе» 24 года. [36] И действительно, новгородский летописец пишет, что Ярослав Всеволодович своего тезку «исковавъ, поточи я въ Переяслаль». Сразу же возникает вопрос: каким образом Ярослав Владимирович оказался на свободе? Кто его выпустил? Кажется сомнительным, чтобы у него, мелкого (без)удельного князя, нашлись столь деятельные и могущественные сторонники, которые могли бы организовать ему побег в стольном городе Ярослава Всеволодовича. В 1238 г. Переяславль-Залесский был захвачен татарами – но опять-таки маловероятно, чтобы татары озаботились в сей драматический
35
Это негласное правило закрепилось уже после канонизации мучеников Бориса и Глеба и клеймения Святополка как Окаянного в святожитийной литературе.
36
Или же постриг в монахи, как это сделал Роман Мстиславич со своим бывшим тестем Рюриком Ростиславичем. Но постриг как мера пресечения не прижился – тот же Рюрик «расстригся» после смерти Романа.
Еще более странным выглядит поведение Ярослава Владимировича во время захвата Пскова: он уступает Псков немцам – при условии отказа ливонцев от штурма города. Благородство, столь не свойственное князьям-изгоям!
Своей уступкой он оказывает ливонцам медвежью услугу. Вот уже триста лет на Руси «природными» князьями признаются только Рюриковичи – все прочие считаются самозванцами. Так, когда в 1213 г. в Галиче вокняжился знатный и могущественный боярин Володислав Кормильчич, его тут же смещает венгерский король, ибо «…не єс лепо бояриноу княжити». В 1240 г. история повторяется: власть в городе после отказа Ярослава Владимировича переходит в руки боярину Твердиле Иванковичу («самъ поча владети Пльсковомь с Немци»), что было незаконно в глазах современников. Стоит ли удивляться, что Александр Ярославич (Невский) в 1242 г. взял Псков «наездом» (в свое время его отец в 1232 г. не решился на штурм Пскова; и ливонцы в 1240 г. тоже), «…изгони князь Пльсковъ, изъима Немци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ», ибо ливонский гарнизон был слабосильным, а псковитяне не имели желания защищать «незаконного» боярина Твердилу Иванковича. Да и ливонский гарнизон, судя по летописи, тоже сдался без боя.
Все вышеизложенные факты в совокупности заставляют задуматься: а не был ли Ярослав Владимирович «засланным казачком»? Агентом влияния Ярослава Всеволодовича? Ведь только он мог уверить ливонцев в беззащитности Пскова и Новгорода; в отсутствии сил и желания у Ярослава Всеволодовича помогать мятежным новгородцам; подбить их на очень рискованный по всем меркам поход…
Это предположение выглядит невероятным только на первый взгляд. Через три года после Ледового побоища Новгородская Первая летопись старшего извода буднично сообщает: «…В лето 6753 [1245]. Воеваша Литва около Торжку и Бежици; и гнашася по нихъ новоторжци съ княземь Ярославомь Володимиричемь и бишася с ними; и отъяша у новоторжцевъ кони, и самехъ биша, и поидоша с полономь проче. Погониша по нихъ Явидъ и Ербетъ со тферичи и дмитровци, и Ярославъ с новоторжьци; и биша я подъ Торопчемь, и княжици ихъ въбегоша в Торопечь. Заутра приспе Александръ с новгородци, и отяша полонъ всь…»
Итак, что мы узнаем из этого отрывка? Что в 1245 г. литовцы совершают очередной набег на новгородские земли. Им навстречу выходит князь Ярослав Владимирович, но литовцы разбивают его и пытаются побыстрее отступить; он снова за ними гонится, литовцы закрываются в Торопце, и ишь военная помощь Александра Ярославича (Невского) окончательно решает «литовский вопрос»…