Тысячи лиц Бэнтэн
Шрифт:
Только что в состоянии головокружительного истощения Афуро и Миюки закончили слоняться по магазинам в Сибуя и Синдзюку в поисках новогодних подарков. Весь день девчонки провели в цирке неона и шума — толкаясь среди толп таких же покупателей, превративших улицы в массовый спектакль. Уже почти неделю девушки живут в Токио, и город оказался жутко дорогим, битком набит людьми и вообще срывает башню. И совсем не похож на Мурамура. Иными словами, Токио оказался именно таким, как они надеялись, за исключением дороговизны. Но Миюки на что плевать — она весь день не выпускает кредитку из рук, точно это волшебный ключ, отпирающий двери в тот мир,
Афуро и Миюки сидят у барной стойки, передними — раскрытый номер журнала «Виви» и два полупустых бокала водки с тоником. Листая журнал, Миюки тычет в разные прически — что покатит, а что нет. Назавтра ей идти к парикмахеру, и она размышляет, не обкорнать ли ей волосы ради того, чтобы найти работу. Прикурив сигарету, Афуро пожимает плечами. Журналы она терпеть не может, а о поисках работы ей не хочется даже думать. Пока что она взяла только один бланк заявления о приеме на работу — в кофейне «Колорадо», недалеко от их квартиры, — и не собирается его заполнять. Но она — соседка Миюки и ее лучшая подружка, так что надо хоть что-то вякнуть.
— Корнай лохмы, — говорит Афуро. — Снова отрастут.
— Думаешь, стоит?
Кажется. Миюки видит, что Афуро не в своей тарелке, и меняет тему, треплется об эксцентричных школьницах, которых они видели в Сибуя, — прикид словно прямиком с ведьмовского шабаша. Девчонки заказывают еще по водке с тоником, и Миюки спрашивает, что Афуро думает о бармене. Афуро отвечает, что особо о нем не думает. А вот Миюки говорит, что он милашка. Смахивает на Наоки, гитариста из «Синей истерики». Почему-то, услышав это, Афуро принимается хохотать.
Тут подваливает упомянутый бармен с конвертом в руках. Высокий чувак с длинными патлами чайного цвета, в синей футболке от «Моссимо» и коричневых шортах — и это посреди зимы.
— Извините, — говорит бармен. — Кто из вас Миюки?
— Вон она, — говорит Афуро. — А я — Афуро. Приятно познакомиться.
— Вот, для вас оставили, — говорит бармен, протягивая конверт Миюки. Та берет его обеими руками — жест на грани кокетства, думает Афуро. На конверте простая черная надпись — три слога хирагана складываются в «Миюки». Левушка поднимает глаза на бармена.
— Что это? — спрашивает она.
— Понятия не имею, — отвечает тот. — На барной стойке кто-то оставил. Там еще записка была — передать его девушке с… ну…
— Красивой улыбкой? — подсказывает Афуро.
— Точно, с красивой улыбкой, — отвечает бармен, хотя ясно как день, что он имел в виду родинку. — Вообще-то с красивейшей из улыбок.
Вспыхнув, Миюки оглядывает бар, но не понимает, кто же мог оставить конверт. Афуро тоже озирается и решает, что этот кто-то уже свалил. Еще один безнадежный лузер, околдованный черной родинкой, размышляет она. Может, всю дорогу от Мурамура до Токио за Миюки тащился один из одержимых извращенцев? Ясный пень, Афуро тоже тащилась за Миюки до самого Токио, но это совсем другой коленкор. Они же лучшие подруги.
— Ну что, открывать? — спрашивает Миюки.
— Нет, — отвечает Афуро. — Тащи его в полицию. Может, это бомба, «зарин», сибирская язва, фотки голого министра здравоохранения. Я бы это сразу властям сбагрила.
Смущенная Миюки шутить не настроена.
Дождавшись, когда свалит бармен, она разрывает конверт. Внутри — куча бумажек по десять тысяч йен. Громко ахнув, Афуро прижимает ладонь к губам. Внутри есть и письмо. Развернув листок, Миюки кладет его на стойку. В молчании девчонки
НЕ СТРИГИ ВОЛОСЫ. ЕСЛИ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ ВЕРНЕШЬСЯ С ДЛИННЫМИ ВОЛОСАМИ, ЗАПЛАЧУ ВДВОЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ В ЭТОМ КОНВЕРТЕ. ПОЖАЛУЙСТА, ВНИМАТЕЛЬНО ОБДУМАЙ ЭТО ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ОКАЖЕШЬ МНЕ ОГРОМНУЮ УСЛУГУ.
И подпись — «Боджанглз».
Прочитав письмо еще раз, девчонки пересчитывают деньги. В конверте сто тысяч йен.
Март, воскресный вечер, девять часов — Миюки и Афуро в кафе «Акрофобия». В холодном вечернем воздухе эхом отзывается звон гулянки тремя этажами выше. Сезон цветения вишен, и по сверкающему лабиринту Кабуки-тё снуют орды празднующих наступление весны так, как не учат в школьном курсе по традиционным сезонным церемониям. Атмосфера праздничная — но в Кабуки-тё она всегда такая. Весело до отчаяния: на этой вечеринке слишком многие празднуют слишком многое, компенсируя то, что отмечать особо и нечего.
Афуро и себя относит к этой категории. Наконец она нашла работу — такую скучную, что даже думать об этом не хочется. Девчонка уже допивает третью водку с тоником и размышляет о том, что от четвертой, пожалуй, блеванет. Однако это не помешает ей заказать пятую, но об этом тоже думать не хочется. Положив на барную стойку кулак, Афуро опускает на него подбородок. Ладонью Миюки откидывает назад волосы — они теперь ниже плеч, струятся по спине.
Миюки уже получила от Боджанглза в общем и целом 480 тысяч йен. А взамен и делать ничего не пришлось — лишь отращивать волосы да еще купить определенное белое платье и как раз вчера заявиться в нем на работу. Боджанглза она в жизни не видела, даже по телефону с ним не говорила ни разу. По всему городу он оставлял для нее в камерах хранения письма и деньги, а ключи от камер доставляли курьеры и мальчишки на посылках. Эти письма приходили ей на работу, а еще на квартиру в Отяномидзу, где она живет вместе с Афуро. Миюки понятия не имеет, кто такой этот Боджанглз, и такое отсутствие любопытства и шокирует, и беспокоит ее подругу.
— Это неправильно, — говорит Афуро, выпрямившись и прикуривая сигарету. — Не зная, кто такой этот тип, ты не можешь просто брать капусту. Типа, он же точно извращенец какой-то. Маньяк, наверное, или еще кто похуже.
— Это безобидная игра, — отвечает Миюки.
— Ты не знаешь наверняка, — парирует Афуро. — Совсем не знаешь. Если он до сих пор ничего не сделал, это еще не значит, что так будет и дальше. Говорю тебе, этот чувак Боджанглз, кто он там ни есть, — долбанутый. И ты долбанутая, раз ему подыгрываешь.
Тут Миюки меняет тему и начинает рассказывать, как вчера в клуб «Курой Кири» заявился матерый клиент. Из всех девчонок в клубе выбрал Миюки, хотя девчонки сказали, что обычно он предпочитает сисястую иностранку Зоэ, которую за глаза все обзывают Дзо-но тити. [57] В натуре, когда он увидал Миюки, у него чуть глаза не выпали, и за всю ночь он и двух слов не выдавил.
— Как будто привидение увидел, — продолжает Миюки.
Под утро он отвалил ей огромные чаевые и обещал скоро вернуться.
57
Слоновьи сиськи (яп.).