Тюремная энциклопедия
Шрифт:
Карантин
Вновь прибывших с усмешечкой рассматривают прапора, солдаты. Тут же тусуются деловитые зеки с нашивками на рукавах: «козлы» административной обслуги. Они заполняют какие-то бумаги, разговаривают с ментами как с равными, иногда даже на повышенных тонах. Это, так сказать, «вершинные», «горные козлы». Именно они – первые в очереди на УДО (условно-досрочное освобождение). Когда вас заведут в зону, вы навряд ли еще раз, до конца срока, встретитесь с этой частью лагерного мира. В карантинном дворике – оживление. За сеткой тусуются подосланные заинтересованными людьми «маклеры». Они предлагают разного рода бартер, уговаривают не сдавать на
Впрочем, нынче на многих зонах (из-за нехватки финансов) «вольные» вещи не отбираются, казенную робу не выдают. Кожаная куртка, шаровары «адидас», кроссовки «Рибок» – все как на свободе… Более того, не хватает средств одеть ментов-стажеров: они тоже шныряют по зонам в кожаных куртках и т.п. На одной зоне их даже поколотили – перепутали с «бойцами» из враждебной группировки, уж дали оторваться стальными шконочными полосами…
Зоновская «милиция» тоже «нагоняет жути» на вновь прибывших. Для бывалых людей это дело привычное…
В карантине могут продержать несколько дней, фиксируют отрицаловку, «убалтывают» подходящих зеков в «козлятник».
Зоновский шмон не менее тщательный, чем тюремный. Тут есть мастера своего дела, пожилые контролеры с многолетним стажем. Эти «волки» ощущают купюры, как экстрасенсы. Контролер по кличке «Миноискатель» и не ощупывал вовсе: сразу доставал из потайных мест деньги, металл, наркоту. Изза этого бывали «непонятки» – шмонаемый был уверен, что его сдали с потрохами те, кто «заряжал».
Распределение
Распределение по отрядам, по работам происходит по-разному. Иногда это делают два-три человека: «хозяин», начальник «промки» (рабочей части зоны), «кум» (начальник оперчасти… Иногда собирается за большим столом целая кодла: кроме вышеперечисленных – медсанчасть (главлепила), директор школы, всевозможные мастера и начальники участков, отрядники и т.д.
Входящий зек называет статью, срок, специальность… Если есть – инвалидность.
– Журналист, значит? – говорит радостно «хозяин», поворачивая голову на толстой шее к начальнику промки.
– Ну что, – отвечает тот, – пойдет журналист на «журналы», резать будет…
А «журналами» назывались многотонные стопы листовой стали, подлежащие резке по невыполнимой, как обычно, норме.
На известной мне зоне особо котировались строители всех специальностей: было довольно много выездных объектов. Выгоднейшее дело – дешевый труд и «излишки» стройматериалов, из которых с помощью тех же подневольных строителей в короткие сроки можно сковырнуть небольшое ранчо у реки.
Распределили – и выдают матрас, постельное белье, кружку, ложку. Главшнырь ведет в отряд, передает зека завхозу, который точно определяет принадлежность зека к той или иной группе. Делает вывод: давать место или этот зек сам себе его найдет – после того, как представится «блаткомитету».
В бараке всегда найдутся люди, которые введут новичка в курс дела. Заискивающий барачный шнырь расскажет охотно о всех нюансах быта; какой-нибудь не вышедший по болезни на работу зек сообщит последние новости и заочно представит соседей. Из каких городов больше, из каких меньше, много ли «зверей» (азиатов и кавказцев); как кормят; в чем ущемляют; каков отрядник…
Вечером барак наполнится шумом и табачным дымом: вернутся из промки труженики…
Барак
Это каменное или деревянное здание – одноэтажное
Вечером, когда все на местах, в бараке стоит нескончаемый гул слившихся воедино голосов. Одни играют в азартные игры, в другом углу гоняют чифир; кто-то подельничает – режет самодельным резаком симпатичную шкатулочку, которую обменяет потом на чай; человек десять сразу хохочут над приколом; иные – крепко спят под этот, казалось, непереносимый гвалт. Табачный дым стоит столбом. Но все ко всему привыкли. Слава Богу, тепло. Окурки, бумажки бросают в проход между рядами шконок – шнырь уберет. Впрочем, в условиях табачного дефицита из окурков вытряхивается табачок в специальную баночку из-под какого-нибудь монпансье. Иногда устанавливается такой порядок: днем мусор бросается в мусорные ведра, а ночью, после отбоя, в проход. Но это тонкости…
Какой-нибудь котенок в бараке – частная и неприкосновенная собственность. Коля Ш., вернувшись после смены в барак, обнаружил, что у котенка Прапора, жившего возле шконки, выбит глаз и сломана лапка. Через полчаса был найден обидчик, которому Коля вогнал под ребро заточку, сделанную из отвертки. «Аж рукоятка сломалась!» Дело обошлось: котоненавистник отделался санчастью, Колю не сдал, вину свою признал, а котенок оклемался – хоть и хромал потом до самой смерти.
Угол барака – блатное место. Там обычно спит (живет) «смотрящий», авторитет. Рядом – его приближенные. Да и все нижние места имеют свою блатную степень – кроме разве что шконок у самого входа, на которых обосновываются «петухи» (это на строгом режиме). Кстати, нижнее место имеет, конечно, плюсы: можно прилечь на шконку вздремнуть, можно играть на ней в карты или в нарды, можно беседовать с кентом, попивая «купеческий» (просто крепко заваренный) чай. Однако есть и минусы: к чересчур общительному кенту все время приходят в гости, садятся на шконку, будят для разговора или чифирнуть – трудно отказать и тем более грубо. Не забудем, что «посылать на…» в зоне и тюрьме – тягчайшее оскорбление, иногда карающееся смертью. Верхняя же шконка как бы более «твоя»: ну кто полезет наверх пить чай?
Нынче на некоторых зонах нижние места продаются: нечем заплатить – спи весь срок наверху, куда завхоз положил. Конечно, уважаемого кента-землячка свои примут по-человечески, и без места он не останется; а что делать без поддержки?
Зек с понятиями сам представляется авторитетным, которые быстро вычисляют его возможности и способности. По их меркам в таком случае и будет кроиться его дальнейшая жизнь.
На общем режиме (южная зона) придумали ход: вновь прибывшего помещали на «блатную» нижнюю шконку в непосредственной близости от угла, где жил «путевый». И в зависимости от поведения новичка оставляли его – или постепенно передвигали в сторону выхода, по верху…
Особенно любят угловые или нижние места кавказцы: «блат» – их страсть, вторая жизнь.
Умывальник и «дальняк» (туалет) – иногда на улице, но чаще – в самом бараке, отдельное помещение. Тут, в умывальной, обычно заваривают чай – с помощью «машины» – нагревателя из двух металлических пластин (трансформаторные, или, если есть, бритвенные лезвия). Когда пол-барака начинает заваривать чифир, включая с десяток мощнейших «машин», то в бараке снижается освещенность, а иногда вообще выбиваются пробки, горят распределительные щиты.