Тюрьма для свободы

Ишханян Рубен Сержикович

Перед ним стоял второй стакан, который он не выпил, не было желания пить. «Чрезмерность — есть алчность», — сказала тогда ему девушка, и эту фразу он часто повторял. Тогда, когда она стояла перед ним растерянная, все равно не теряла бдительности. Если существует зло, значит, где-то близко притаилось добро. Он смотрел на нее, не двигаясь. Ее красоту можно было сравнить только с Пятилепестковой розой Тюдоров, в которой переливаются белый с красным. В этом жестоком мире, она на самом деле казалась неземной. Йохан больше не отходил от нее ни на шаг. Будто зачарованный, он ходил рядом с ней. Не было вокруг нее никакого другого пространства. А ночью, когда луна появилась на небе, и день должен был смениться другим, он увидел ее наготу. Женское тело невинное и похоже на птенца, который только вылупился из яйца. Гладкая, лишь внизу, между ног нежный покров волос скрывает лоно жизни. Рядом с мужчиной она кажется слабой и беспомощной. Но в ее объятиях нельзя найти спокойствия. У сильного всегда бессильный виноват. Почему-то тогда впервые в нем зародилась чувство жестокости. Был как тот ребенок, который ставит эксперименты над маленькими живыми существами, чувствуя за собой право распоряжаться всей природой. До этой минуты он чувствовал себя одиноким, хоть и была у него девушка, которая любила его. Но до женитьбы они поклялись, что не познают друг друга. Она была из верующей семьи. А Йохану она была дорога, потому

он принимал ее взгляды и мировоззрение. Однако при виде беззащитного тела Йохан после некоторого смущения решил скрыть свою застенчивость. Девственники не умеют вести себя в постели. Возбужденный, он сладострастно целовал ее тело. Крепко вцепился в крепкие груди и затвердевшие соски, в желании испить до дна молоко, которое должно было быть в них. Стал замечать, как теряет рассудительность, больше не владеет своей плотью. И вместе с этим, следил за каждым ее движением. Всматривался в глаза, которые были синими, как бездна океана. Была ночь, светили на небе звезды, и под воздействием Луны разгоралось чувство любви Йохана и жизненная сила таинственной незнакомки. Они были разные, но ночью становились лишь мужчиной и женщиной. Все его зверство можно было объяснить тем, что в него вселился страх перед неизведанным. Но это было лишь в первый раз. Это была его первая ночь, когда он должен был познать суть женщины. Созданная из ребра мужчины, женщина всегда стремится вернуться назад. И каждым вздохом старается слиться с его телом. Желание женщины вернуться в первоначальное состояние, когда они составляли единое целое, легко объяснимо. Мужчина боится женщины. Всякий раз, совокупляясь с ней, он возвращается в утробу матери, откуда и появился на свет. Не случайно тюрьма — женского рода. Это искусственное возвращение назад, туда, где зародилась жизнь, не потому, что ребенок желал появиться на свет, а из-за того, что согрешили родители. Ребенок — есть наказание за вкушение запретного плода. Он несет это клеймо от начала и до конца. Рождение ребенка не может называться счастьем. Спросите любого человека о том, когда он был счастлив. Он ответит: «В детстве. Не было тогда забот».

Йохан шагал из одной стороны в другую, то и дело стараясь обойти стул так, чтобы не столкнуться ни с ним, ни с кроватью. В этом двухмерном пространстве все было плоским. Верх и низ, левая и правая сторона. Но не было глубины и ширины. Оттого, что он остался один, в нем зарождалось чувство беспокойства и обиды. «Еще немного, и можно сойти с ума», — сказал Йохан вслух и сам удивился этой мысли. Он никогда не боялся обезуметь. Природа безумия подразумевает мудрость, которую боятся принять. Безумие землетрясения соединилось с безумием любви, и от этого нельзя было ждать ничего хорошего. И все же, ничего плохого не случилось. Тогда, в те дни после землетрясения ему открылся смысл любви. Несмотря на то, что чувства жили в нем и до этого, благодаря той девушке Йохан осознал значение слова «мы». Понятие «Человек» появляется при наличии двух субъектов. В ту ночь он поверил в возможность создания идеального образа. Стал верить, что человек способен на все и что власть его неограничена. Первая ночь вдохновила его, и это было настоящим открытием. Чувствовал в себе прилив сил. Жизнь кипела в нем. Ощущать землю под ногами на время он перестал. Друзья начали его дразнить, но это было лишь радостным ощущением. Мир преобразовывался вокруг. Больше в нем не было той боли которая возникала в первые дни при виде пострадавших. Чувства отупляли разум, и невозможно было не поддаться мимолетным и уходящим ощущениям радости, которые рождались от преступного невоздержания.

Вдруг Йохан поймал себя на мысли: тюрьма не случайно женского рода. Наверное, в утробе матери было так же темно и сыро. Не было простора для движения, а чем больше становилось его тело, тем более желал он пространства, где плоть почувствовала бы себя свободно. Интересно, что свобода нужна для тела, которое не может смириться с замкнутостью. Возможно, все живое на Земле мигрировало с другой планеты, где существование стало невыносимым из-за тесноты. А в дальнейшем придется эмигрировать в другую галактику. Следовательно, в будущем человечество подвергнется запрограммированным мутациям. Но его меньше всего волновало будущее из-за его отдаленности. На протяжении нескольких лет его существование будет определено чисто механически. Здесь существовали только одни качели: они уносились назад, но возвращались только до середины. Существовало прошлое и настоящее, если, конечно же, существовало. Потому как прошлое было прошлым для настоящего. С тем же успехом можно было бы сказать, что существует будущее, так как настоящее для прошлого есть будущее. Поэтому, скорее всего ничего не существовало кроме «времени Йохана», в котором он жил, вспоминал и мечтал. Но, не следует все искусственно запутывать. Будем называть все своими именами. Итак, в прошлом стояла и ждала его по-прежнему та девушка, благодаря которой он вкусил запретный плод. В ней сочеталось нечто грешное и возвышенное. Как ее звали, он со временем забыл. Легче было признать, что ее вовсе не существовало, чем придумать новое имя. Со временем ее образ стал мутнеть, потому думать, что это фантазия или иллюзия, было легко. Все же остается фактом, что для всякого вымысла существует обоснование. В его воспоминаниях она была как роза и, значит, имя ее должно было соответствовать этому цветку. Ему казалось, что представляясь, она назвала себя Лала, что в переводе с иранского означает красный цветок. Для него же все красные цветки ассоциировались лишь с розой. Как существо божественное, она была похожа на Афродиту, или Венеру. Была воплощением неземной женской красоты. Из-за таких женщин начинались все перевороты, войны. И именно благодаря им мужчины побеждали и были тверды в своих решениях. Но тогда, пробыв с ней несколько дней, Йохан вместе со своими друзьями решил вернуться домой. Она смотрела ему вслед. Было дело, он хотел остановить машину, выйти навстречу к ней, но не сделал этого. Лишь посмотрел на нее из окна, потом повернулся и заговорил с одним из своих друзей, в желании забыть ее. Постарался даже о чем-то пошутить, вызвав смех у своих слушателей. Находился как в тумане, улыбался искусственно, чувствуя в душе тревогу. Будто сделал что-то, что хотел бы скрыть от всех. Тем временем, машина катилась по прямой дороге к родному городу. Ехать нужно было хоть и недолго, но все же не менее двух часов. Его ждала невеста, с которой в скором времени должны были сыграть свадьбу. Однако все, что приключилось с ним, никогда не смог бы забыть.

Йохан сделал очередной глубокий вздох в замкнутом пространстве и в это же самое время услышал голоса, которые доносились до него снизу, практически с улицы. Из-за отдаленности ничего невозможно было расслышать. Он и не старался. Припоминал, как его приняли после возвращения в город. Был настоящим героем в глазах своих близких, родных и просто знакомых. Но каждую похвалу ему приходилось слушать с болью. Убегал к своей невесте, чтобы ни с кем не встречаться. На нее тоже не мог смотреть. Каждый раз вспоминал Лалу, тяжело вздыхал. Она осталась в прошлом уже в тот момент, когда вместе с друзьями Йохан уехал из города Хэтер. С каждым днем пропасть между прошлым и настоящим становилась шире. Воспоминания о девушке из города Хэтер овладевали его сознанием. Больше никаких отлагательств не могло быть. В скором времени была сыграна свадьба. Состоялось венчание в церкви. Долгое время у них не было детей. Потом родилась дочь,

которую назвали Астрой. С рождением ребенка Йохан понял, что теперь не может бесшабашно относится к реальности, которая окружала его. Просматривая свои детские и юношеские фотографии, он не узнавал себя. Когда жене исполнилось тридцать шесть лет, она покинула его, оставив на память о себе свою любовь и дочь. Дочери было тогда семь лет. Мать помогла растить дочь дальше. Он отказывался принимать факт смерти своей любимой жены. Стал много пить. Днями запирался в своей комнате, садился и начинал читать ее любимые книги. Со временем стал чувствовать ее присутствие рядом с ним. Это не было безумием, ее дух возвращался к нему, смотрел на него, молчал. Она стояла за его спиной, руку опустив на его плечо. Йохан четко слышал ее дыхание. Но никогда у него не возникало желания повернуться и посмотреть на нее. Боялся, что исчезнет.

Йохан сел на стул в позе «Мыслителя» Родена. Замер, думая или анализируя все то, что случилось с ним. Понимал, что жизнь в любом случае продолжается. Все равно следует радоваться своему существованию. Дотянулся до стакана, взял, глотнул, потом посмотрел на воду и, подняв стакан над головой, вылил на себя. Капли потекли по лицу. Будто лев, он помотал своей головой, прорычал что-то, потом встал и медленно начал одеваться. Голоса сокамерников приближались. Они воодушевленно говорили о прошедшем концерте.

Мираж

Мир — мгновенье, и я в нем — мгновенье одно.

Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

Будь же весел, живой! Это бренное зданье

Никому во владенье навек не дано.

Омар Хайям.

К шести часам вновь появился Чайка Джон, открыл дверь и тихо произнес, что Эрлу пора выходить. Эрл посмотрел на Рэна, похлопал его по щеке, потом пожав руку Йохану, вышел. Все начали из камер кричать поздравления. На глазах у Эрла появились слезы, как будто тут он оставлял частицу себя, но не показал, лишь взглянул на потолок, вспоминая школьные годы и учительницу иностранного языка, уверяющую, что если откинуть голову назад, то слезы не вытекут, а останутся там и можно будет их выплакать тогда, когда будешь один. Самым же легким способом выплакать их, по ее словам, было пойти на кухню, взять лук и начать чистить. Тогда слезы сами вытекут, и причина будет казаться чисто физиологической. Теперь же слезы появлялись на глазах у Эрла сами, он не мог понять отчего. Просто привык к тому образу жизни, который диктовала ему тюрьма. Он перебирал в уме слова, которые лучше всего могли бы охарактеризовать его состояние: «страх, трепет, разлука, потеря, будущее…». Никакое слово, возникшее в голове, не соответствовало тому состоянию, в котором он пребывал. Слова иногда не могут описать чувства и эмоции, которые зарождаются в человеке и переполняют его.

Эрида уже успела приехать на своей машине и припарковалась возле входа. Здание с внешней стороны казалось старинной крепостью без окон. Лишь местами, еле заметно, размером в два небольших камня были сделаны дырки, закрытые железными решетками. Неизвестно, как свет пробирается туда, и видят ли заключенные небо. Тяжело было смотреть со стороны на это здание, грузное и тяжелое. Как будто все злое, бездуховное скопилось там и не имело возможности выйти. Тюрьма издалека на самом деле похожа на ад, многим она представляется как пространство грешников. Эрида смотрела и ждала, ходила взад и вперед, смотрела на часы. Эрл опаздывал: медлил сам или нужно было пройти через какие-то инстанции, было неизвестно. Сердце у Эриды от беспокойного ожидания стало сильно биться. В свои сорок два года она уже часто употребляла успокаивающие таблетки для сердца. Винила себя в том, что не смогла уберечь здоровье смолоду. Вернее, она всегда себя во всем винила. Это чувство вины пожирало ее изнутри и не давало радоваться жизни. Муж всегда следил за ней, замечая, что та давно разучилась радоваться. Часами могла сидеть перед телевизором и смотреть передачу за передачей, молча, ничего не говоря. Погруженная в свои мысли, она не слышала, о чем с ней говорят. Могла переспросить несколько раз одно и то же, кивать головой, вроде как понимая, о чем речь, и тут же забыть. Со временем стала очень обидчивой и ранимой.

Ей ничего не оставалось, как подойти к своей машине, взять сумочку, достать таблетку, положить под язык. После чего она села и начала глядеть на дверь тюрьмы, надеясь, что та в скором времени откроется. Лишь без пяти семь появился силуэт взрослого мужчины в старой одежде. Эрл вышел медленно, не спеша, глазами ища Эриду. Видно было, что свет мешает глядеть вдаль. После темного пространства свет способен ослепить любого человека. Исчезающие лучи солнца попадали прямо в глаза, и он всячески прикрывался рукой. Видя это, Эрида окликнула Эрла и сама решила подойти к нему. Через мгновения она уже крепко обнимала его, хотя чувствовала неприятный запах, который прилип к его телу. Поэтому и объятия длились недолго. Она предложила ему сесть в машину. Смотрела на его лицо и задумывалась о том, что, кроме цвета глаз, ничего от прежнего Эрла не осталось: изменился даже взгляд. Казалось, он совсем иначе смотрит на все, что окружает его. На протяжении всей дороги они ничего друг другу не сказали. Эрл выглядел очень усталым и измотанным. Сидел рядом, но, склонив голову к стеклу, смотрел на улицу, на здания, мимо которых проезжал. Он смотрел на молодых девушек и парней, сидящих в кафе и смотрящих в экран монитора. Глядел на их одежду, изучая современную моду. Лишь однажды Эрида перебила его молчание, спросив, не хочет ли он в первую очередь увидеть ту квартиру, которую она, зная всю ситуацию, уже успела арендовать на несколько месяцев. Эрл поблагодарил, ответив, что он против не будет, и снова стал смотреть из окна на изменившийся город.

Повсюду висели рекламные щиты больших размеров. Люди, изображенные на них, улыбались и счастливым взглядом смотрели на тот товар, который они предлагали. Казалось, что это люди с другой планеты и предлагают счастье. Но все это лишь миф: люди продают лишь мечту. Женщины в образе Барби и ни в чем не уступающие им Кены манят в рай, и невозможно не поддаться искусу. Эрида достала диск из бардачка, вставила в проигрыватель. Полилась нежная мелодия в стиле блюза вперемешку с роком, а потом к ней присоединился женский голос. Эта музыка сейчас была кстати. Эрлу явно понравилось, впервые на его лице появилась улыбка. Он взял коробку диска и прочитал имя певицы. На нем было написано латинскими буквами Замира. Имя явно было татарское. Она пела на иностранном языке, поэтому слова Эрл понимал с трудом. Он обратился к Эриде с просьбой объяснить, о чем песня. Она стала рассказывать смысл, но все сводилось к теракту: двое должны жить долго, но взорвутся в метро. Эрл тогда с недоумением посмотрел на Эриду и спросил: «А об этом можно так весело петь?» И тогда Эрида начала объяснять, что в песне поется о том, что двое всегда делали все вместе. Этого было достаточно, чтобы Эрл подумал о Рэне и о том, как ему хотелось умереть вместе с ним. Да, почему-то на самом деле смерть лучше расставания. Завтрашний день пугает.

В действительности Эрл понимал, что, отдохнув сегодня, он завтра обязательно пойдет искать какую-то работу. О карьере говорить, разумеется, не имело смысла. Да он и писать грамотно разучился за столько лет и выглядел сейчас как некий рецидивист. И в самом деле, кто его возьмет на работу? Эрл чувствовал себя чужим, изгоем общества. Именно это чувство прививали ему, заперев его в клетке на много лет. Он посмотрел на себя в зеркало и отвернулся, тихо задав вопрос Эриде:

«Ты бы меня полюбила такого, каким я являюсь сейчас? Мое лицо ужасно изменилось. Больше нет прежнего Эрла».