У ангела болели зубы…
Шрифт:
– Что скажете, профессор? – наконец спросил молодой.
– Похоже, действительно беглец, – без выражения ответил тот, что постарше. – Рог был надтреснут. Значит, его выкручивали еще там…
– Где там? – удивился молодой.
– Мне стыдно за вас, коллега, – снисходительно улыбнулся бородач. – Там, понимаете?..
Молодой замер с открытым ртом.
– В общем, все будет зависеть от мнения Великого Магистра, коллега, – продолжил бородач.
Он нагнулся и поднял с земли огурец. Вытерев овощ об одежду, бородач с хрустом
– Но Магистр молчит, профессор! – вдруг явно загоревшись, сказал молодой. – Я понимаю, что он не хочет мешать нам своим авторитетом, но…
– Почему нам? – перебил профессором с огурцом. – А про господина Панцирблата вы забыли?
Молодой человек снова замер, а его горячность, неизвестно откуда взявшаяся, так же и делась неизвестно куда. Он опустил глаза и принялся смущенно изучать потертую брусчатку.
– Огурчика не хотите, коллега? – возобновив усмешку на добродушном лице, спросил профессор.
Молодой человек наконец заметил рассыпанные огурцы и его едва не стошнило.
Он с трудом сглотнул комок в горле и выдавил:
– Спасибо, профессор…
Сзади громко закричал невидимый, мальчишечий голос:
– Господин главный Чертомучитель идет!.. Господин главный Чертомучитель!
Огромный, полуголый человек в кожаном фартуке возник на маленькой площади казалось ниоткуда. По крайней мере, молодой человек возле телеги мог поручиться, что он не слышал, как скрипнула дверь канцелярии Магистра. У великана в фартуке было полное, какое-то неживое лицо, а заплывшие глаза подпирали снизу плоские, монгольские щеки.
– Господин главный Чертомучитель!
Молодой человек посторонился в сторону от телеги. Его пожилой коллега сделал то же самое, но умнее и тоньше – он перешел на другую сторону. То есть на ту, что была за повозкой.
Гигант в фартуке бросил презрительный взгляд на молодого ученого, и сипло спросил:
– Ты что тут?
– Что?.. – испуганно переспросил молодой человек.
Господин главный Чертомучитель, казалось, удивился даже такому невинному восклицанию. Он остановился и принялся рассматривать лицо ученого. Молодой человек побледнел и попятился еще дальше. Под его ногой хрустнул огурец. Потом еще один…
Громко и весело взвизгнул черт Конфеткин:
– Слышь, лысый, привет своей беременной племяннице от меня передай.
Гигант медленно, всем телом, стал разворачиваться к черту.
«Он его убьет сейчас!..» – с ужасом подумал молодой ученый.
Конфеткин радостно загоготал.
– Ну, что ты на меня вылупился, чудо пузатое? Развратничаем, значит, без учета мнения Великого Магистра?
Гигант наконец закончил грузное движение и замер. Тусклые глазки принялись рассматривать черта.
– Что вылупился? – спросил Конфеткин.
Гигант почесал кончик носа.
– Что?.. – уже буквально расплываясь в благодушной усмешке, повторил Конфеткин. – Что тебе непонятно, зараза ты немытая?
Взгляд
Могучие руки палача ловко вдернули черта из телеги и взвалили его на волосатое, квадратное плечо.
– Па-а-ма-а-а-ги-ите-е-е!.. – сквозь смех звонко заверещал Конфеткин. – Братцы, родненькие, я же не хочу быть чертом. Не хочу, честное слово!
Гигант с ношей на плече направился в ближайшую, широко распахнутую дверь.
– Идемте, – тихо шепнул профессор молодому человеку. – Панцирблат с ним разберется без нас. Нам здесь больше нечего делать.
Дунул ветер, занося серой, последождевой пылью человеческие следы на брусчатке… Потом, словно после раздумья, он дунул еще раз, уже вслед профессору и молодому человеку, как бы подгоняя их.
Где-то там, со стороны городских ворот, раздался тяжкий, тележный скрип и женский голос надрывно закричал:
– Свежее мясо и старое вино!.. Налетай!.. Свежее мясо и старое вино!»
10.
– … Ради Бога извините меня, но я не понимаю, за каким таким чертом вам вдруг так срочно потребовался именно 215-й номер?
Ольга Евгеньевна совсем не сердилась. Если в ее голосе и звучала насмешка, то она была, скорее всего, совсем добродушной. Тем не менее, в глазах красивой женщины уже светились боевые, яркие огоньки. Леночка согласно кивнула и тоже улыбнулась.
Режиссер снова болезненно морщился. Он морщился каждый раз, когда слышал обращенную к нему речь, и со стороны могло показаться, что он не соглашается даже с тем, что ему осмеливаются задавать вопросы.
– Поймите, я просто устал с дороги… Я хочу отдохнуть. Мне необходимо выспаться.
– Возьмите другой номер, – хором выпалили Ольга Евгеньевна и Леночка.
– Я не хочу другой.
– Идиотизма какая-то, – повысила голос Ольга Евгеньевна. – Послушайте, гражданин, с вами все в порядке?
«Гражданин» опустил голову.
– Вы не понимаете!.. Я… Как вам это объяснить… Я… – толстяк-кинорежиссер все-таки посмотрел в лицо Ольги Евгеньевны и в этом взгляде легко угадывалась мука. – То есть мне… Точнее даже для меня… Да! Для меня очень важен творческий процесс… Он никогда не был для меня понятен. Вот что важно, понимаете, да?.. Этот процесс, наверное, самая величайшая загадка в мире. Как он идет и почему все в нем идет именно так?.. Я не знаю. И этого никто не знает. Например, вы кушаете бутерброд и смотрите на стакан пива. О чем вы думаете?.. Да, в общем-то, и не о чем… Но вам в голову вдруг приходит великолепная… Нет! Великая идея. Но где?! В самой обыкновенной и пьяной забегаловке. Я думаю, вы не поймете, что…