У ангелов нелетная погода
Шрифт:
– Анечка, не пугайся, ко мне скорая приехала, сейчас уедут.
– А что случилось, мам? – Аня со сна только хлопала глазами.
– Да ничего страшного, сердце прихватило, вот и вызвала. – И так же тихонько вышла из комнаты.
Аня села, укутавшись в одеяло, и долго слушала, как бубнил что-то мужской голос, потом захихикал женский, но явно не мамин. Темные силуэты мелькнули к прихожей, дверь захлопнулась.
– Ну что, мам, как ты? – Аня подскочила
– Да все в порядке, кардиограмма нормальная. – Мать успокоительно похлопала дочку по руке. – Просто я немного испугалась, часа в два прихватило сильно, думала – инфаркт.
– Как инфаркт? – Аню больше испугал тон матери, чем само слово. – Какой еще инфаркт?
– Да нету никакого инфаркта, успокойся! – Мама попыталась засмеяться. – Доктор сказал, переутомление, отдыхать надо, вот, таблетки назначил.
Аня села на краешек постели, обняла мать:
– Ну ты смотри не болей у меня!
– Да я и не болею, это так что-то… Ты спи, а то в школу проспишь.
И в школу в тот день Аня действительно проспала…
Она пригорюнилась, вспоминая тот эпизод, – ведь тогда могла бы побольше заботиться о матери. Но она, не задумываясь, убегала то на репетицию в танцевальную студию, то на прогулку с подружками. И неохотно выполняла поручения по дому – жалко было тратить время на уборку или покупку продуктов. Мать иногда ругала ее, но чаще молча все делала сама.
Аня откинула одеяло и собралась потихоньку встать, но дверь вдруг чуть-чуть приоткрылась. Аня снова укрылась одеялом – вдруг сейчас разорутся, что вставать нельзя?
Но в палату просунулась детская физиономия в медицинской маске. На голове у ребенка была красная бейсболка козырьком назад, а между ней и маской – хитро прищуренные глаза. Ребенок уставился на Аню, но не двигался.
– Чего ты, заходи! – Аня сделала приглашающий жест. – Не бойся!
В щель протиснулся мальчик в желтой майке и больших, не по росту, джинсовых шортах, в руках он держал футбольный мяч. Лет пять или шесть, подумала Аня, она всегда с трудом определяла детский возраст.
– Ты кто? – Аня преувеличенно нахмурила брови, но не выдержала и улыбнулась, так откровенно пацанчик пялился на нее.
– Я – Сеня, – качнул он головой на тонкой шее. – А ты кто?
– А я – Аня.
– Ты болеешь? – Из-за маски речь мальчика была не очень разборчивой.
– Да нет, это так, временно. – Аня махнула рукой.
– А я болею! – гордо сказал Сеня. – Мне будут операцию делать.
Он сильно картавил: получилось не «операцию», а «опегацию».
– А ты чего в маске-то? – поинтересовалась
Он подошел поближе, снял маску, она повисла на одном ухе. Теперь было видно, какое бледное, мучнистое лицо у малыша, а под бейсболкой голова обрита налысо.
– А, чтобы мик’обы не п’ивязались, – тоном опытного пациента объяснил Сеня. – Они же тут к’угом, только и ждут, а мне болеть соплями нельзя, мама сказала. А то опегацию не сделают.
– А-а, – кивнула Аня. – А ты вообще-то из России?
– Не-е, я тут живу, – помотал головой Сеня. – А папа сказал, что после опегации он мне газгешит на яхте гулить. У тебя есть яхта?
– Не-ет, – усмехнулась Аня. – Яхты нету. У меня велик есть и ролики.
– Ну, у меня тоже велик есть, и голики, и квад’оцикл. – Сеня пренебрежительно махнул рукой. – Только мне тепегь нельзя кататься. А то если упаду, будет инфекция, а мне нельзя, мама сказала.
– А как же футбол? – Аня показала глазами на мяч. – Тоже ведь можно упасть.
– А, я не иг’аю, это так, от стенки только отскакивает, а на улице нельзя. – Сеня пригорюнился, снова надел на оттопыренное ухо резиночку маски.
– Ну, ты не грусти, – сказала Аня сочувственно. – Вот операцию сделают, и все будет нормально, будешь и в футбол играть, и на квадроцикле ездить, да?
– А хочешь, я попгошу папу, и он газ’ешит тебе на яхте со мной покататься? – Даже сквозь маску было видно, что Сеня улыбнулся. – Я буду гулевой, папа капитан, а ты будешь юнга, хочешь?
– Конечно хочу! – Аня улыбнулась в ответ. – Ты только давай поправляйся, и обязательно покатаемся.
– Ну ладно, я пошел, а то Жулька будет вопить, что я не в койке.
– Жулька? Это собака твоя, что ли?
– Собака! – Сеня захихикал, держась за живот. – Ну ты смешная! Это Жюли, моя няня, папа ее Жулькой называет.
– А-а, – озадачилась Аня. – Как-то некрасиво, она же не собака?
– Не, она вообще-то добгая, только глупая ужасно, папа говогит. – Сеня подошел в двери. – Ну, я пошел! Огевуаг!
– Ну, оревуар! – засмеялась Аня. – Будь здоров, не кашляй!
18 августа 2008 года, понедельник, утро
Лощевский всегда приезжал на работу рано, за два часа до официального начала рабочего дня. Он любил эти два свободных от совещаний и посетителей часа – именно утром в его голову приходили самые ценные мысли, рождались новые проекты, можно было спокойно просмотреть прессу, полазить по Интернету.