У черноморских твердынь
Шрифт:
«Приказываю расчетам приготовиться к стрельбе по танкам, — рассказывал потом Сергей Иванович, — а в это время один уже показался из-за угла и застрочил из пулемета. Командую: «Огонь по танку!» Дали три выстрела, и он загорелся. Тут вышел второй. Еще выстрел — и у танка перебита гусеница, он сворачивает на тротуар… Потом подожгли еще один. Четвертый попытался зайти нам в тыл, но тоже был подбит. Танкисты выскакивали из люков и убегали в сады… Все четыре танка подбил командир орудия Михаил Могарычев. Но прежде чем мы ушли, появился пятый. Его поджег на полном ходу расчет Василия
Так в Кишиневе, уже захваченном фашистами, полковник Серебров сумел нанести им новые потери.
За нами — Одесса!
В ночь на 20 июля дивизия переправилась на левый берег Днестра. Провоевав месяц на молдавской земле, мы с тяжелым сердцем покидали этот цветущий край.
Пришли на старую государственную границу, и у всех в мыслях одно: «Дальше врага не пустим, с Днестра не уйдем!» К тому же здесь — Тираспольский укрепленный район, доты, сильная артиллерия.
Наша полоса обороны — от Григориополя до Тирасполя. По прямой — 42 километра. Но, если учитывать изгибы реки, будет около 70. При такой ширине фронта опять приходится держать полки в одном эшелоне. На правом фланге по–прежнему 241–й, на левом—161–й, в центре — 90–й. Наши полки взаимодействуют с артполком и пулеметными батальонами укрепрайона. Дивизии придали также корпусной артполк, еще один гаубичный и два дивизиона другого.
Все как будто складывается хорошо. Даже получаем — впервые с начала войны — пополнение в виде маршевого батальона в тысячу человек. Полковник Соколов решил не распределять его по полкам, а держать пока в резерве.
На несколько дней наступает относительное затишье. В полках занялись укреплением своих позиций и боевой подготовкой. Побывавший у нас генерал–майор Егоров сообщил, что 95–я дивизия будет входить теперь в его 14–й стрелковый корпус, и, следовательно, в Приморскую армию.
Приказ о передаче дивизии из 9–й армии в Приморскую был отдан 28 июля. Но еще 25–го начались тревожные события на нашем правом фланге. Там, в полосе соседа — 30–й стрелковой дивизии форсировали Днестр две пехотные дивизии немцев. Мы усилили свой правый фланг, а один батальон выделили в качестве подкрепления соседу. Однако задержать прорвавшуюся группировку противника не удавалось.
27 июля командующий 9–й армией решил попытаться восстановить фронт по Днестру концентрированным ударом 30–й дивизии и частью нашей. Полковника Соколова вызвали к командарму в село Шибка. Перед отъездом Михаил Степанович изложил мне и начарту Пискунову свой вариант действий: в обороне на Днестре оставить 161–й полк и одну роту 90–го, а всеми остальными силами дивизии ударить во фланг вклинившейся фашистской группировки.
В развитие этого плана я предложил выдвинуть на острие вражеского клина мотоотряд в составе нашего резерва, включая противотанковый дивизион. Представлялось, что отряд сможет задержать немцев до подхода других наших частей.
— Правильно, согласен, — одобрил Соколов.
И в штабе закипела работа.
Правый фланг надолго приковал к себе все наше внимание. Ожесточенные бои шли там вплоть до 5 августа.
28 июля и меня вызвали
В это время наш мотоотряд — его возглавил смелый и инициативный командир 13–го отдельного разведбатальона старший лейтенант М. Г. Долгий — уже связал боем авангард противника численностью до полка. Гитлеровцы потерпели в этом бою поражение и были остановлены. Наш отряд оправдал возлагавшиеся на него надежды.
Утром 29 июля 241–й и 90–й полки начали наступать на Дубоссары. Но существенно продвинуться они не смогли. Незначителен был успех и у соседа — 30–й дивизии.
Скоро противник возобновил, пока еще небольшими колоннами, движение на восток. А как только наша артиллерия открывала по ним огонь, фашистские бомбардировщики, пользуясь своим превосходством в воздухе, прямо-таки повисали над позициями батарей. Артиллеристы держались поистине геройски и даже в этих условиях наносили врагу немалый урон.
С утра 30 июля враг ввел в бой крупные силы. Вслед за 72–й немецкой дивизией выдвинулись свежие румынские части. Однако на ряде направлений все атаки были отбиты. Весь этот день мы затыкали дыры в своей весьма неплотной обороне, перекрывая небольшими подразделениями дороги на восток.
241–й полк Петра Григорьевича Новикова, хотя и очень поредел, успешно отбивал вражеские атаки. Стойко держались артиллеристы из Тираспольского укрепрайона. 30 июля цепи прорвавшихся на этом участке гитлеровцев двинулись на батарею старшего лейтенанта Тихона Дюкаря. В это же время батарею бомбила авиация. В такой обстановке командир приказал выкатить орудия на открытую позицию. Батарея чуть не в упор ударила по наступавшим фашистам картечью, И их атака стала захлебываться.
— Что там у вас творится? — спрашивал Дюкаря по телефону командир дивизиона Иван Яковлевич Крыжко.
— Немцы прут цепями, а мы их бьем! Если можно, ударьте всем дивизионом по следующим цепям.
— Сейчас сделаем, давайте координаты!..
— Дивизион Крыжко, — докладывал после боя полковник Г1. Г. Новиков, — своим огнем сорвал наступление полка пехоты, уничтожив около трети его живой силы.
31 июля наши части сдерживали натиск врага уже с величайшим трудом. Я доложил командиру дивизии данные о составе полков. В 90–м насчитывалось всего 350 активных штыков, в двух полках 30–й дивизии, которые оказались отрезанными от нее и временно подчинялись нам, — 500 и 200.
— Ну что ж, будем снимать с Днестра последнюю роту девяностого полка, — решил полковник Соколов.
Во всей полосе обороны дивизии на Днестре остался один полк Сереброва. А по данным разведки, противник готовился форсировать реку и там.
Но пока нашей ахиллесовой пятой оставался правый фланг. К вечеру 31 июля враг обошел его. Прикрыть фланг было нечем — резервы израсходованы.
— Пишите командарму, — сказал мне Михаил Степанович Соколов: — «Просим разрешить снять с Днестра полк Сереброва для удара на Григориополь, Красный Молдаванин»… Пишите дальше: «Просим также, чтобы авиация наносила удары по нашим заявкам»…