У черта на куличках. Часть 1

Никишкин Станислав Александрович

– Вот чудно, - обрадовался старик.
– Пойдемте. Я согрею чай.

– Блин, - тихо сказал Сергей и выдохнул.

– Что?
– шепотом спросила Маша.

– Нам теперь часа два слушать рассказы дедуси. Не самая приятная перспектива.

– Да по-быстрому чай попьем и уйдем.

– Ладно, посмотрим, - согласился парень.

– Сережа, ты чудо, - все так же шепотом произнесла Маша.

– Да уж, - хмыкнул Сергей.

Старик шел впереди. Чуть повернув голову влево, словно пытаясь услышать то, о чем говорят парень с девушкой. Его походка, не смотря на возраст, была достаточно бодрой, хоть он

и прихрамывал на правую ногу. Видимо, для этого ему и нужен был этот странный посох. На ногах у него были старые сношенные кроссовки. Дорога обратно показалась Сергею короче. Видимо это связано с мыслями об увиденном, размышлял он. Ведь всегда обратная дорога короче. Вернее сказать, что всегда так кажется.

– Вот это же ваша автомашина?
– проскрипел старик.
– Конечно же, ваша, чья же еще? Тут людей не бывает. Я да кот мой. Правда, он ушел куда-то, зараза хвостатая. Но на то он и кот, что ходит сам по себе.

– Боже, он снова про кота рассказывает, - вздохнул Сергей, не обращая внимания на то, что старик все продолжал о чем-то говорить.

– Перестань, это же старый человек. Окажем ему немного внимания и поедем домой.

– Да, полчаса не больше.

– Конечно.

– А я ему и говорю, - продолжал старик, - Васька, Васька, если ты зимой не будешь дома ночевать, то отморозишь не только уши. Это я кота Васькой назвал. Был у нас в колхозе кузнец Василий Матвеевич. Здоровенный такой мужик. У него усищи были длинные да пышные...

– Как у Чапая?
– не выдержал Сергей.

– Сережа, - цыкнула Маша.

– Да я просто пытаюсь разговор поддержать.

– Что?
– переспросил старик.

– Усы как у Чапая?
– повторил вопрос Сергей.

– Не, - протянул дед.
– У Чапая совсем другие были: черные да вверх закрученные. А у этого вниз свисали и с рыжа чуток.

– Понятно.

– Ну так мы этого кузнеца всю жизнь звали котом. Он и говорил словно мурлычет. Бабы на селе были от его голоса без ума. Бывает, как заведет он рассказ какой, так аж заслушаешься. Однажды такую небылицу наплел, а никто и возразить не смог, потому как голос его бархатистый да ласковый все внимание усыплял. Жалко его только.

– А почему жалко?
– спросила Маша.

– Так убили его, - покачал головой дед.
– Да, да... Страшное дело было. Село то у нас сами видите не большенькое. Следователя из райцентра назначали, и даже из столицы эксперты приезжали, но все зря. Не нашли никого. А участковый как приехал, он у нас на два села был, сам из Степного, в кузню зашел и тут же выбежал обратно. На колени встал перекрестился, и больше туда ни ногой.

– А что там такое было?
– не сдержался Сергей.

– Кузнеца того повесили, но не за шею, а за ноги. Руки его веревками растянули в стороны. Его язык и губы были отрезаны, а с глаз веки срезаны. Жуткая картина. Он так несколько дней провисел. Мухи повсюду летали...

– Пожалуйста, перестаньте, - попросила Маша.
– Это ужасно.

– Да, не стоит столь юную барышню посвящать во все мерзкие подробности той истории. А кот ко мне сам пришел. Он рыжий и усы у него очень длинные, поэтому я сразу и вспомнил про нашего кузнеца.

– А вы дедушка здесь давно живете?
– спросил Сергей.

– Да давненько уж.

– А вы Людмилу Прокопьевну Селиванову знали?

– Конечно, - хмыкнул

дед.
– Мы с ней частенько последнее время друг к другу заходили. Замечательная была женщина.

– Да, - вздохнул Сергей.

– А тебе она кто?
– поинтересовался оживившийся старичок.

– Прабабушка.

– А, - протянул дед, - понимаю.
– Хорошая у тебя машина, - дед указал посохом, который при ближайшем рассмотрении оказался небольшой сосенкой с обрубленными ветками, на "Гольф".

– Да, ничего так, старенькая только, - скромно прокомментировал похвалу деда Сергей.

– Да ты что?
– ухмыльнулся дед.
– У меня москвич семьдесят второго года.

– Да и у меня с прошлого века, - хмыкнул парень.
– Но ничего, бегает.

– Это хорошо. А в моем-то и бензина уж нет. Дашь порулить?

– Что?
– не понял Сергей.

– Шучу, - закашлял старик, - шучу. Вот мы и пришли.

Он открыл калитку из штакетника и вошел первым. Узкая дорожка, вымощенная красным глиняным кирпичом, по обе стороны была окружена высокими кустами сорняков. Покосившийся дом стоял метрах в десяти от забора. Его скрывала сплошная стена запущенных и неухоженных деревьев. Около дома, слева от дорожки, был дощатый сарай, сколоченный, как попало, из досок разных размеров и с большими щелями между ними. Проходя мимо, старик ловким движением прикрыл распахнутую дверцу, что-то пробурчав себе поднос. Потом он поставил свой посох у стены дома и, чуть кряхтя, поднялся по трем просевшим ступеням. Ухватившись обеими руками за ручку входной двери, он навалился на нее. Та нехотя, но поддалась старику.

– Заходите, - пригласил старик чуть заметным жестом руки.
– Тут темно, будьте осторожнее. Света нет уже три недели. Наверное, провода бурей оборвало, - с этими словами дед скрылся в темноте своего старого дома.

– Что-то мне не по себе, - прошептала Маша.

– Да?
– Сергей сделал вид, будто удивился.
– А мне кажется он милый старикашка, и мы должны уделить ему полчаса нашего времени.

– Это ты меня передразниваешь?

– Что ты?! Просто он тут совсем один, - сказал Сергей и вошел вслед за стариком.
– Пошли, - шикнул он из темноты.

Маше ничего не оставалось, как последовать за своим парнем в темноту. Он подождал ее в тамбуре и протянул руку. Со света ее глаза ничего не видели, и Маше стало страшно. К ней подкрался тот самый страх, родом из детства. Она шла, полностью доверившись Сергею. К счастью это слепое состояние длилось не долго. Очень быстро впереди появилась узкая полоска тусклого света, она становилась все шире, и страх отступил. Ребята попали в мрачную прихожую. На стенах были наклеены синие, посеревшие от времени и пыли клеенчатые обои, кое-где уже изрядно отошедшие от стены.

– Проходите, не стойте у порога, - раздался скрежещущий голос.
– Обувь снимайте. Можете тапочки одеть, они внизу на полочке.

Маша брезгливо огляделась. У старика было не то чтобы не убрано, а откровенно грязно. Сергей присел, чтобы выбрать тапки. Он немало был удивлен, что среди серых и синих тапочек было большое количество розовых и зеленых. Но все они были покрыты толстым слоем пыли, некоторые были в непонятных черных пятнах чего-то засохшего.

– Сережа, можно я не буду тапочки обувать и обувь снимать?
– прижав руки к груди, спросила Маша.