У черты заката. Ступи за ограду

Слепухин Юрий Григорьевич

Вечером двадцатого июля его пыльная дребезжащая машина медленно прокатилась по Вермонт-стрит, мимо белого деревянного коттеджа, где он прожил три года. Фрэнк подумал было остановиться и зайти к своей хозяйке, но сердобольная миссис Писецки непременно стала бы охать и сокрушаться, а Фрэнк не любил быть объектом жалости. Поэтому он проехал мимо, направляясь к Рою, у которого оставил некоторые свои вещи и книги.

Квартирная хозяйка Роя встретила его сообщением, что мистер Баттерстон только-только вчера уехал в отпуск — вроде бы на Кубу. Фрэнк почувствовал

огорчение, нелепое, разумеется, но огорчение. Глупо было бы ожидать, что Рой изменит свои летние планы из-за его собственных неприятностей; несмотря на это, Фрэнк вдруг с какой-то особенной отчетливостью ощутил себя выброшенным за борт.

Приняв ванну и отдохнув в комнате Роя, он пошел к Делонгу. «Не хватает только, чтобы и старика не оказалось, — подумал он, подходя к коттеджу шеф-инженера. — Тогда останется одно — заглянуть на огонек к Флетчерам. Хэлло, Дэйви, как поскрипываешь, дружище? Давно не виделись, я прямо стосковался…»

Старик оказался дома, и Жаклин Делонг тоже. Худенькая подвижная женщина, несмотря на возраст сохранившая бурный средиземноморский темперамент, с восторгом встретила Фрэнка.

— Ну, рассказывайте, рассказывайте скорее! — закричала она, почти втаскивая Фрэнка в гостиную. — Посмотри, кто приехал, Этьен! Наш enfant terrible! Как вы, мой мальчик, — со щитом или на щите?

— На щите возвращались мертвые герои, мэм, — мрачно пошутил Фрэнк. — А я просто на свалке, как дохлый пес.

Делонг, пожимая ему руку, озабоченно нахмурился:

— Так плохо?

— Хуже некуда, сэр. Я конченый человек, говорю вам.

— Вы были в Сиэтле? Почему сразу не написали?

— Да не хотелось об этом писать… Я уж думал, приеду и расскажу, а потом задержался.

Мадам Жаклин выключила музыку.

— Садитесь и рассказывайте все по порядку, — сказала она решительно. — И не смейте воображать себя на свалке! Взрослый, сильный мужчина хнычет comme une ecoliere [106] , какой позор!

106

Как школьница (франц.).

Фрэнк начал рассказывать. Рассказывал он долго. Мадам Жаклин возмущалась, то по-английски, то по-французски; ее муж слушал молча, изредка прерывая Фрэнка вопросами.

— Плохо, — сказал он без обиняков, когда Фрэнк кончил свое повествование. — Очень плохо, сынок. Я, знаете, никогда не был пессимистом и нытиком, хотя со мной тоже случались разные скверные истории. Но в данном случае я просто не знаю, что сказать и что вам посоветовать…

Мадам Жаклин возмущенно посмотрела на мужа, но промолчала.

— Мистер Стэнфорд дал мне один совет, — усмехнулся Фрэнк. — Почему бы вам, говорит, не уехать в Канаду, на «Авро»? Даже предложил свою помощь в устройстве.

— Гм, — сказал Делонг. — В самом деле, «Авро»… Мы с ним работали там во время войны. Помочь с этим делом мог бы и я, незачем обращаться к Стэнфорду…

— Но

что мне делать в Канаде? — Фрэнк развел руками. — Извините, сэр, я ничего плохого не хочу сказать о вашей родине, но работать для чужой страны… — Он запнулся, поняв, что сказал бестактность: сам Делонг уже много лет работал в Штатах. — Простите, я не имею в виду вас…

— Ничего, сынок, — улыбнулся Делонг. — Я давно уже стал космополитом. В молодости работал во Франции, за что и был наказан — меня там женили…

— И с каким трудом! — Мадам Жаклин рассмеялась. — Мой мальчик, если бы вы только знали, каких хлопот мне это стоило! Но, как говорится, чего хочет женщина — хочет дьявол, и мой Этьен все-таки вошел в мышеловку. Правда, при этом он настороженно пошевеливал усами — тогда он еще носил роскошные усы! Какие это были усы, mon Dieu! Из-за них все и началось.

— А потом мне приходилось таскаться повсюду, — невозмутимо продолжал Делонг. — Я побывал даже в Аргентине — о, вот кстати! Вас ждут письма из Байреса, сынок, одно пришло недели две назад, а другое вчера…

Он поднялся и вышел в свой кабинет.

— У вас там девушка, не правда ли? — спросила мадам Жаклин, заговорщически улыбаясь. — Любовь?

— Просто дружба, — сказал Фрэнк.

— О-ля-ля, дружба! Не рассказывайте мне сказок. Какая там может быть дружба между девушкой и молодым человеком!

— Я говорю правду, мэм, — сказал Фрэнк. — Действительно, раньше это было… несколько иначе, но сейчас между нами просто дружеские отношения.

— Франклэн, вы ребенок! Запомните хорошо одну вещь — если девушка действительно перестала любить, она никогда не станет продолжать «дружеские отношения» и поддерживать переписку.

Делонг вернулся и протянул Фрэнку два конверта с бело-голубой аргентинской каймой.

— От нее? — спросил он, обменявшись с женой многозначительными взглядами. Фрэнк понял, что они уже достаточно обсуждали эту переписку.

— Да, это от мисс Альварадо, — сказал он, пряча письма в карман.

— Можете прочитать сейчас, мы не обидимся, — добродушно сказал Делонг.

— Что ты понимаешь! — подскочила мадам Жаклин. — Мсье Франклэн хочет насладиться ими дома, в тишине и одиночестве. Очень интересно читать письма от девушки, когда рядом сидят два любопытных старика!

— Кстати, как у вас с жильем? — спросил Делонг. — Вы говорили, что со старой квартиры уже съехали?

— Да, поживу пока в комнате Баттерстона, он в отпуске.

— Верно, он уехал вчера и еще спрашивал о вас. Я сказал, что, наверное, вы устроились, раз ничего не пишете. Ну-ну. А то могли бы поселиться и у нас, комната наверху все равно пустует.

— Спасибо, зачем же я буду вас стеснять? — сказал Фрэнк.

— И зачем мы будем стеснять мсье Франклэна? — подхватила мадам Жаклин. — Ты со своим Бахом, я с моей болтовней! Кроме того, к молодому человеку должны ходить девушки, он будет стесняться.

— Кстати, о девушках, — сказал Делонг. — Вам передает большой привет блондинка из Грейт-Салинас. Та, что в аптеке, помните?