У черты
Шрифт:
«Не вот!» - окоротил себя Рамзес.
В одиночку и с раненной ногой штурмовать Око будет ох как непросто. Даже взобравшись на купол.
– Князь! – позвал Рамзес и оглянулся.
Артур не проснулся ни когда упал барьер, ни когда его обитатели пожаловали в гости. Пегая крыса копошилась у Князя возле головы. Не то обнюхивала, не то… Глеб торопливо перестроил зрение – да! Тварь обгрызала побеги, обметавшие тугой Артуров загривок. Похрустывала, не сводя мелких глазенок со сталкера.
С побегов
Рамзеса замутило. Он медленно, чтобы не спугнуть, расшнуровал мешок, нащупал увесистый цилиндр консервной банки – армейская тушенка, полкило жира, хрящей и жести, и спрятал ее за спину, будто крыса могла распознать его намерения. Но она распознала! Секунду еще смотрела, не переставая быстро-быстро двигать челюстями, и кинулась прочь.
Глеб метнул снаряд, досадуя, что никогда всерьез не тренировался. Сбитая крыса закувыркалась с отчаянным воплем. Сталкер подскочил и раздавил ей голову.
«Не жалости ради, а надежности для…»
Глеб нагнулся за импровизированным оружием и, помедлив, убрал руку от банки, решив не рисковать. Шерсть облезла на прозрачном крысином пузе, раздутом от чудовищной беременности. Жирная личинка полезла сквозь кожу из дрожащей в конвульсиях тушки. Давить этого червя с бахромой лапок-ресничек вокруг жадной пасти сталкер не решился. Инстинкт подсказал, что не стоит.
Князя разбудило звериное чутье на опасность, на прозвеневший в сантиметрах от головы увесистый снаряд.
– Я спал? – Князь повел вокруг мутным взглядом, задержал его на Оке.
– Да.
Бандит провел по шее, стряхнул, не глядя, с руки что-то зеленое и красное. Рамзес наблюдал такое не раз. Ходоки, дабы не сорваться в панику, просто не замечали следов прикосновения Зоны.
– Почему не кончил меня? – Князь забуравил Глеба подозрительным взглядом.
Рамзес промолчал.
– Дурак! – хмыкнул Князь. – Но поступил верно. Хвалю. Я тебя тоже не буду резать, зарок дал. И долю получишь, я не жадный.
«Даст!
– решил Глеб. – Еще и в друзья запишет, если выйдем».
Будет свысока хлопать по плечу – «нет между нами разницы, понял теперь?» - и угощать штучным коньяком. Подачка и вечное Рамзесово унижение доставят бандиту ни с чем не сравнимое удовольствие, какое не получишь, даже изрезав Глеба на куски.
Это, впрочем, не важно.
Возвращаться Рамзес не собирался.
3
Здесь никто не жил, только крысы. Потомки милых голохвостых созданий, мутировавших в симбиозе с червями. Они победили в конкурентной борьбе и церковных кошек, и даже собак – выскобленный добела слепой череп хрустнул под ботинком Князя.
Глеб шел по останкам асфальтированной дорожки. Ощущение непривычной легкости и пустоты вокруг кружило голову. Здесь, посреди
Но и пасторальным, как издали, этот клочок большой земли не казался.
«Слишком тихо, - определил причину Глеб. – Даже для Зоны».
Не видно ни малейшего движения, и все это вместе должно было тревожить. Создавать впечатление искусной картинки, нарисованного очага, за которым жуки-древоточцы ждут любопытного Буратино.
«Так не должно быть, Рамзес. Это ловушка!»
Но сталкер не видел ловушки.
Зато Око тянуло к себе как черная дыра, неотвратимо. Глеба пробирало до нервной дрожи от понимания, что скоро все решится. Сумеет ли он остаться собой, или судьба его быть куклой, болтающейся на ниточках призрачного кукловода. Зоны, будь она проклята.
Глеб не находил сил бороться с притяжением и пытался сохранить хотя бы крохи осторожности:
«Ты же чувствовал провал, Рамзес! До момента как шагнул через линию, до которой только ад, а после нарисованный рай! Это обманка!»
Нет, это правда, рапортовали отточенные инстинкты.
Глеб поежился.
– Стремно как-то, - понял его Князь. – Церква посреди Зоны…
С половины пути открылся вид на ту часть оазиса, которая пряталась за зданием. Рамзес остановился.
Под Оком, словно циркулем обведенный, лежал круг жухлой травы, покрытой белым налетом с частыми блестящими вкраплениями. Такой же налет обметал ближнюю к Оку стену.
– Иней, - объяснил Рамзес. – И золото…
Князь достал бинокль, чтобы разглядеть то, что Глеб и так знал.
– Иней?
– растерялся бандит. – Там холодно?
– Очень. Трава закаменела.
Артур припал к биноклю, чтобы удостовериться – да, это трава, по которой он тридцать лет назад любил ходить, скинув тяжелые сапоги. Так и стоит, схваченная морозом, и мелкие катышки золота сверкают в ней, похожие на капли росы.
– Снаружи не подберешься, стены обледенели. Придется через церковь, - сделал вывод Князь, отрываясь от бинокля. – Изнутри добраться до трещины в куполе, накрыть эту хрень контейнером – там метров шесть, набросить можно – и подтянуть к земле за шнур. Есть у тебя шнур?
Его голос дрожал от ощущения близкого, только руку протяни, золотого счастья, масляные глазки суетливо бегали. Медведь обернулся жадным хорьком, и Глеб мельком поразился этой перемене.
– Нет, - для задуманного Рамзесу не требовался шнур.
– А контейнер? – удивился Князь.
– Нет.
– В штанах понесешь?
– Нет.
– Ты что, сталкер? – разозлился Князь. – Замежевал?
«Или спрыгнуть хочешь?» - вопрошал бандит подозрительным взглядом.
– Нет, - вздохнул Глеб. – Шнур давай, вдруг пригодится.