У Дона Великого на берегу
Шрифт:
После разгрома Бегича Мамай сгоряча, набегом разорил окраинные русские земли. Но быстро, как часто бывало, укротил первый гнев. Правитель Золотой Орды понимал: не набег нужен – великий поход-нашествие, подобный прежним, кои до сих пор с ужасом вспоминают на Руси. А может быть, и превосходящий их силой и жестокостью.
И Мамай принялся тщательно готовиться к такому походу.
Он собрал огромное войско монголо-татар, к которому присоединились войска подвластных народов, наемные иноземные отряды.
Одновременно против Руси должен был выступить
И это не всё. Мамай приготовил князю Дмитрию удар в спину. Испокон веков монгольские ханы вели свои дела, применяя древний испытанный способ: разделяй и властвуй! Часто им удавалось сталкивать лбами правителей и вождей того или иного народа и тем одерживать победы. И сейчас в стане русских князей он нашел человека, готового пролить русскую кровь. Им был великий князь рязанский Олег Иванович*. Издавна рязанские князья соперничали с московскими. Многократно схватывались на поле брани. Теперь наступил решающий час. Честолюбивый Олег рязанский дал согласие идти с Мамаем на Москву. Бить русских русскими же! Худо ли?
Алтанбек почтительно доложил хану о новостях. С тонкой улыбкой закончил:
– Доносят, что великий князь Олег и великий князь Ягайло уже поделили между собой русские земли, решили, кому где править.
Рассмеялся Мамай, как позволял себе смеяться только в присутствии самых близких и преданных вельмож.
– Это они преждевременно! Воистину, когда милосердный Аллах захочет наказать человека, он отнимает у него разум. Будущим, с его милостивого позволения, мы распорядимся сами. Равно как и русскими землями, включая рязанские!
Алтанбек сдержанно, насколько позволяло присутствие владыки, засмеялся тоже. И, желая доставить еще большее удовольствие Мамаю, добавил:
– Доносят, они надеются, что при одном известии о начале вашего похода князь Дмитрий бросит Москву и убежит, спасаясь, в свои далекие северные земли…
Мамай, вопреки ожиданиям приближенного, сделался серьезным.
– Это тоже преждевременно. Русские говорят, и вполне справедливо: не следует делить шкуру неубитого медведя. А князь Дмитрий пока еще жив и потому опасен!
Алтанбек склонился в низком поклоне:
– Мудрость ваша беспредельна! Легкомысленны русские!
Но и эти слова возымели обратное действие. Мамай нахмурился:
– К сожалению, уважаемый Алтанбек, не все.
И тут, к крайней досаде Алтанбека, в шатер, подобострастно кланяясь, вступил Абдул-Керим, льстивый наперсник Мамая, давний соперник Алтанбека.
– Светлый хан, важные вести!
Мамай вопросительно посмотрел на Абдул-Керима.
– Русский перебежчик, – склонился до земли Абдул-Керим. – Просит допустить к вам.
– Допрашивали?
– Твердит: все скажу светлому
Мамай заколебался.
– Оружие было?
– Нож.
– Введи!
Ах как изумились бы Бориска, Василий Тупик и иные люди великого князя Дмитрия Ивановича, кабы были поблизости. Их недолгий гость-знакомец, рыжий рязанец, именем-прозвищем Гришка Хряк, почти на животе вполз в шатер правителя Золотой Орды.
– Говори! – через толмача-переводчика приказал Мамай. – Коротко!
Гришка преданно уставился маленькими заплывшими глазками в лицо Мамаю.
– С подворья улусника твоего и холопа ослушного князя московского Дмитрия прибежал! – единым духом выпалил заранее приготовленные слова.
Теперь без раздражения, с живейшим интересом смотрел на жирного руса владыка Орды.
– Продолжай!
Вздохнул облегченно Гришка Хряк.
– Послан был с товарищем на Москву князем нашим, Олегом Ивановичем рязанским, дабы разведать, что там и как…
Перевел толмач. Гришка помедлил чуть. Вдруг спросит что правитель? Не дождавшись, продолжил поспешно, хитря маленько:
– Товарищ направился обратно в Переяславль, Олегов стольный град. А я – к тебе. Подумал: удостоишь милости.
Под холодным взглядом правителя торопливо выложил:
– Сторожа в твою сторону выехала вчерась из Москвы. Сам князь Дмитрий, как узнал, что ты на него идешь, послал. Велено от тебя близкого человека поймать и привесть. Я тех ребят многих и начальника ихнего знаю в лицо…
– Сколько их?
– Семьдесят девять.
Правитель презрительно усмехнулся, искоса наблюдая за перебежчиком.
– Шутишь глупо! Что могут они против моего войска?
– Против войска, светлый хан, ничего. Да оно им без надобности. А вот ближнего твоего какого скрадут – проще простого…
– По пустяку потревожил!
Мамай сделал вид, будто потерял интерес к перебежчику.
Гришка Хряк испуганно затрясся.
– Я те все про московский великокняжеский двор скажу… Сделаю, что прикажешь…
Ордынский владыка думал.
Отряд в восемьдесят человек – мелочь. Но то, что перебежчик многих знает в лицо, весьма ценно. Одним этим уже надобен.
Есть и другое: представляется случай заслать своего человека к Олегу рязанскому, велеречивому и хитрому.
А пожалуй, есть и третье, в чем сгодится перебежчик. Поп, что шел в позапрошлом году с ядовитыми травами, готовя гибель князю Дмитрию, попался. Быть может, попытаться еще раз? Самое время!
Найдя, что русский достаточно натерпелся страху, правитель милостиво обронил:
– Хорошо. Я подумаю.
И кинул кожаный мешочек с серебряными монетами, один из тех, что всегда держал подле себя, дабы оплачивать наличными услугами нужных людей. Мамай давно считал: в одной руке следует держать кнут, в другой – пряник.