У дьявола в плену

Рэнни Карен

На буфете в оловянных рамках стояли многочисленные миниатюрные портреты тех, чье время уже давно прошло. Деды и бабки, кузены и кузины, дяди и тети – сходство свидетельствовало о том, что все эти люди были родственниками – те же широкие лбы, высокие скулы и тонкие носы.

На стенах коридора, куда они свернули, не было оружия, но там висели портреты – в полный рост – предков графа. Некоторые были одеты, как придворные, другие были в охотничьей одежде, с лежащей у ног собакой и перекинутой через плечо связкой подстреленных зайцев.

Давина остановилась у одного из портретов. Он

поразил ее не только сходством с другими фамильными портретами, но и выражением властности. Казалось, позировавшие художнику люди чувствовали себя уверенно, и это ощущение им нравилось. Все это были красивые мужчины, гордые и независимые. В них явно жила вера в то, что род Россов не прервется никогда.

– Мисс, – нетерпеливо позвал дворецкий, недовольный тем, что она остановилась.

Она кивнула и пошла за ним, избегая взгляда тети.

Вскоре дворецкий привел их к часовне и оставил в какой-то комнате.

Неужели граф настолько отвратительное существо, что все боятся: если она случайно увидит его до свадьбы, то сбежит? Вопреки тому, что она твердо решила быть храброй в этот самый ужасный день в своей жизни, у нее не хватило смелости задать этот вопрос тете.

Вдруг она подтвердит ее худшие опасения?

Глава 4

Эта часовня была пристроена к более ранней постройке и относилась к тому времени, когда предки неожиданно поняли, что существует Всевышний, имя которому не Росс. Помещение было небольшим и слегка покосившимся. Доски пола были выщерблены и имели небольшой наклон от арки входа к витражам на противоположной стене. Потолок и стены, судя по всему, были недавно заново побелены, но скамьям было не менее двухсот, а может быть, и более лет, однако сейчас они были покрыты красным бархатом.

Потолок в некоторых местах немного просел, в деревянном полу была видна выемка в том месте, где пьяный лорд загнал саблю между досками во время отпевания своего сына. Под окном тоже были следы от дыр, которые наспех заделали, – плесень сгубила не один дом, которому было более пятисот лет. Реставрационные работы, произведенные за последние двадцать лет, все же уберегли кирпичные стены часовни от окончательного разрушения.

Позади алтаря был витраж, изображавший не религиозную сцену, а какую-то странную фигуру, похожую на ящерицу. Его мать всегда уверяла, что картинка изображает святого Георгия, поражающего дракона, но отец возражал, заявляя, что это скорее Фуат – легендарный дух воды с желтыми волосами и зеленым хвостом, приносящий несчастье. Витраж был либо бессловесным вызовом Богу в его собственном доме, либо посланием всем в него верующим, что он может защитить клан Россов от сил зла.

Сможет ли Бог защитить Давину Макларен от Дьявола из Эмброуза?

Как сообщили Маршаллу, его невеста опаздывала, но этот факт странным образом не слишком его заботил.

По обычаю предков он устроился в проходе сбоку от алтаря, где уже более двухсот лет женихи поджидали своих невест. Интересно, думал он, многие ли из них прямо у алтаря начали пересматривать свое решение жениться, как это сделал он в данный момент.

За его спиной стоял дядя – так, как того требовала традиция.

Несколько веков тому назад человек, стоящий позади жениха, держал бы в руке наготове свой меч, чтобы защитить лорда от любого соперничавшего с ним, кровожадного и ворующего скот клана, который мог прислать одного из своих членов, чтобы убить жениха или украсть его невесту.

Клан Россов был уже давно цивилизован, и Маршаллу было трудно себе представить, что такое может случиться, хотя он знал, что в прошлом это происходило, и не раз. История его семьи изобиловала фактами беспримерного героизма его предков и большой отваги.

Что скажут его предки, если они смотрят либо вниз – с небес, либо вверх – из ада на то, что сегодня происходит? Обвинят ли его в том, что он сделал в прошлом? Или сочтут, что сегодняшний день – это заслуженная расплата за то, что случилось в Китае?

Где-то за стенами часовни заиграли волынки. Маршалл выпрямился и, изобразив на лице улыбку дипломата, приготовился встретить свою невесту.

Она шла по проходу навстречу ему. Длинное белое кружевное платье и белые, до локтя, перчатки выглядели слишком нарядными для этой скромной маленькой часовни.

Девушка смотрела прямо перед собой, но когда она подняла глаза и увидела его, она немного замедлила шаг.

Его поверенный сказал, что она хорошенькая.

Не то слово.

Его невеста была прекрасна и восхитительна. Легкий румянец придавал ее жемчужно-белой коже мягкое сияние. Каштановые волосы рассыпались по плечам, а часть локонов была схвачена на затылке черепаховым гребнем.

Она была похожа на флорентийскую Венеру. Она была создана из алебастра и фарфора, с нежно-розовыми губами и изящными изгибами бровей. До этого момента он никогда не задумывался над тем, какой у женщины нос. У его невесты он был идеальным. А подбородок был удивительно твердым и свидетельствовал об упрямом характере.

А какого цвета у нее глаза? Уж конечно, не карие. Они должны быть какого-то необыкновенного цвета, чтобы соответствовать ее лицу.

Боже, они были голубовато-зелеными, как вода в Багамском море!..

Он сделал шаг вперед и остановился. Он должен стоять у алтаря и ждать, пока она подойдет к нему. Кажется, так того требует свадебная церемония? Невеста медленно шла мимо родственников и друзей, заполнивших часовню, в своем девственно-белом кружевном платье, демонстрируя полную готовность принести себя в жертву чудовищу.

Он понял, что не может ждать, и прежде чем дядя смог остановить его, Маршалл сделал два шага по проходу навстречу Давине Макларен.

Она остановилась в середине прохода. Она не вздрогнула, когда он подошел к ней, и не отвела взгляд.

Храбрая девушка.

Когда он подошел достаточно близко – так, чтобы его не могли услышать, он сказал:

– Вы выглядите испуганной.

Она сдвинула брови, но ничего не сказала в ответ. По-прежнему завороженный, он смотрел на нее. И вдруг с удивлением заметил, что она зарделась. Румянец странным образом не добавил ей прелести, скорее наоборот.

– Вам не идет румянец, – сказал он.

Она удивилась.

– Вообще-то я редко краснею. Но я редко выхожу замуж.

– Вы боитесь?