У грани привычного
Шрифт:
На сколоченном из неструганых досок топчане, стоявшем в закутке слева от входа, сгорбившись над зачитанной книгой, сидел кочегар Фадеич. Оторвавшись от чтения, он глянул поверх очков на позднего визитера.
– Чего это тебе не спится, Степаныч?
– Да вот чего-то сна ни в одном глазу, – развел руками механик и грузно примостился на табурет возле топчана. – Как дела?
– А какие могут быть дела? Вот кочегарю.
– Какие настроения у трудящихся?
Фадеич отложил книгу, бережно уложив между страницами такой
– Ты, Степаныч, наверное, ошибся. Я давно уже не председатель профсоюза. Откуда я могу знать, какие у них, этих самых трудящихся, настроения?
Механик не опустил глаз, и на его губах становилась все заметнее лукавая усмешка.
– Ты мне тут из себя недотрогу-то не строй. Все сплетни ведь знаешь, так поделись с товарищем.
– Да какие сплетни? – отмахнулся Фадеич, но, видимо понимая, что отделаться шуточками не получится, поднялся и подошел к пульту управления котельной. – Кто что болтает, да только все пустое, Степаныч.
Он машинально проверял манометры и указатели температуры и монотонно, многозначительно выдерживая паузы, приступил к рассказу.
– Говорят, что Пролёт со товарищами скит староверов нашли да там, вероятно, и остались: якобы уж больно тамошние бабы по цивилизации истосковавшимися оказались. А кто-то утверждает, что грохнули их, когда они выйти пытались… Про тучу говорят, что новое климатическое оружие испытывают, а мы тут вроде крыс подопытных заперты… Вот, мол, Шевченко как-то про это прознал, и деру они дали. Да только сам пойми, что все это глупости, от неизвестности чёрт-те что на ум приходит, – произнеся эти слова, оператор котельной будто бы невзначай испытующе глянул на ставшего задумчивым механика. – Или не глупости?
Механик молчал.
– Молчишь? Правильно молчишь. Я-то понимаю, что вы и сами ни черта не знаете, да только нашим горячим головам этого же не объяснишь, – после недолгой паузы с горечью продолжил Фадеич. – А еще молва ходит: бежать кое-кто собрался. Готовятся.
– Я так понимаю, имен ты называть не будешь, – без всякого вопросительного выражения сказал Степаныч.
Старик кочегар развел руками:
– А ты, видать, думаешь, что я их знаю? Знал бы – с ними бы попросился. Да только кому такой старик в пути нужен?
– Ну, ты это брось. Нашел старика! Ты еще многим молодым фору дашь. Чаю нальешь?
– А чего не налить? Только что чайник кипел.
Фадеич налил и себе, и механику, достал из закромов порядком зачерствевших пряников и уселся на свое прежнее место.
– Ну а сам-то ты что думаешь? Что за вакханалия здесь творится? – спросил Степаныч.
– Сам я, Лёшенька, ничего не думаю. Это молодым нужно что-то думать, на будущее планы строить, за семью переживать. А я свое пожил. Даст бог, все узнаем. Ну а если нет, то ничего не поделаешь.
Он не торопясь пил горячий
– Вот тут, – Фадеич похлопал по лежавшей на краю топчана книге, – описывается, как после посещения инопланетян в нескольких местах на Земле остались какие-то зоны. В них тоже творилось всякое непотребство. Эти места вроде и остались в том же самом виде, в котором пребывали до посещения, но и назвать их частью Земли уже было нельзя. Они одновременно стали принадлежать и тому – другому, чужому для нас – миру… Трудно сказать, являемся ли мы свидетелями чего-то подобного или действительно всего лишь выступаем в роли подопытных животных в чьем-то грандиозном и тайном эксперименте. Как знать, может, наши высоколобые ученые и научились так грандиозно управлять погодой. Но кажется мне, что этой бесконечной тучей и отсутствием связи дело не кончится. Бежать кому-то одному уж точно не выход. Нужно всем вместе выбираться. Вопрос только в том, получится ли.
– Отчего не получится? Сегодня же выезжали, и вполне успешно.
– Успешно, но безлюдно…
– Да уж, – согласился с замечанием механик и, вспоминая рассказ зама, пробормотал, – совершенно безлюдно.
Засиживаться в котельной дольше механик не стал. Неловко попрощавшись, он вышел на улицу и направился к АБК, где располагалась его комната. В ворота, скрипя и подпрыгивая на глубоких выбоинах, кои на оттаивавшей дороге росли буквально на глазах, въехала вахтовка. Когда она остановилась возле столовой, из нее повыпрыгивали проходчики ночной смены и угрюмой толпой побрели в обеденный зал.
– Серёж, – окликнул механик водителя, выбравшегося из кабины.
Водитель оглянулся; узнав Степаныча, кивнул и не спеша пошел в его сторону.
– Как оно? Как дорога?
– Знаешь, Степаныч, на удивление лучше. Гололед остался только на перевале, а дорога хоть и разбита вдрабадан, зато хоть едешь, а не катишься.
– Грейдер работает?
– Ага. Километра три уже от портала отошел.
– Ну и замечательно. Глядишь, к утру всю дорогу отрихтует, – с надеждой сказал механик и, немного помолчав, сменил тему: – Знаешь, о чем я тебя хотел спросить, Серёжа?
Водитель пожал плечами.
– Было бы неудивительно, учитывая сложившуюся ситуацию, если бы кто-то решился слинять отсюда – ну, например, в Мую. – Степаныч внимательно следил за выражением лица Сергея, высвечиваемого всполохами молний и светом из окон столовой. – А учитывая, что других вездеходов, кроме твоей вахтовки, у нас нет… Ты ничего такого не слышал?
Водитель не отвел глаз и даже не изменил своей непринужденной позы.
– За кого ты меня принимаешь? Мне Юрок рассказал, что там за дорога. Кончать жизнь самоубийством в мои планы не входит.
Конец ознакомительного фрагмента.