У каждого должна быть она

Казимирский Роман

– Если бы это произошло с любым другим человеком, я бы поверил, – Ра с сомнением покачал головой и отвел взглядом всех присутствующих. – Но это случилось с тобой.

– Ну, бывает… – Гильермо попытался состроить дурашливую гримасу, но тут же криво усмехнулся и вздохнул. – Не знаю, что сказать. Не было намерения кончать жизнь самоубийством.

– Может быть, тебя кто-то толкнул? – плаксиво протянул Лялечка.

– Нет, меня никто не толкал, – рассказчик отрицательно покачал головой. – Все произошло как-то само собой. Я стоял на перекрестке, ждал, пока загорится зеленый свет. В какой-то момент я утратил

связь с реальностью. Мне показалось, что все это не правильно, и что мне нужно просто идти вперед, несмотря ни на что.

– Ты что-нибудь принимал перед этим? – судя по сдвинутым бровям Ра, он все еще не мог решить, следует ли верить словам Гильермо.

– Что? А… Нет, я уже два месяца чистый. Ни таблеток, ни алкоголя – вообще ничего.

– Жарко было?

– Не понял.

– В тот день. Жарко было? Может быть, просто перегрелся?

– Тоже мимо. Тогда как раз шел дождь.

– Как у тебя с настроением? – я решил, что тоже могу поучаствовать в разговоре, тем более что это ни к чему меня не обязывало.

– А у тебя? – Гильермо, похоже, чувствовал, что я его недолюбливаю, и отвечал мне взаимностью.

– Я только что рассказывал об этом.

– Ну, тогда зачем мне повторять твои слова?

Поняв, что хотел сказать Гильермо, я кивнул и отвернулся в сторону. Мне самому не нравились пустые разговоры, так что дважды ему повторять не пришлось. Все и так было понятно. Однако Ра, похоже, не устроил ответ его подопечного. Поднявшись со своего места, он обвел тяжелым взглядом членов группы и, выдержав многозначительную паузу, заявил:

– Друзья! Братья и сестры! Мы здесь собираемся не для того чтобы продлить жизнь. Наша цель – отсрочить смерть. Поверьте мне, это не одно и то же. Возможно, кому-то из вас кажется, будто мы топчемся на месте, и я не стану вас разубеждать. Мне только хочется напомнить вам о том, что это гораздо лучше движения назад. Вспомните о том, что вас привело сюда. Когда я впервые встретил тебя, Моргана, ты не хотела жить, разве не так? А теперь?

– Что – теперь? – блондинка удивленно подняла брови.

– Не знаю. Но ты все еще с нами, это о чем-то да говорит. А ты, Антивирус – забыл, как явился на собрание однажды нагруженный? Сколько ты тогда в себя влил и всыпал?

– Да, дивный коктейль был, – засмеялся айтишник. – Я помню, Ра, все помню. Но к чему ты все это рассказываешь нам сейчас?

Признаться, у меня возник тот же самый вопрос. К тому же все, что я только что услышал, было для меня лишено всякого смысла. Мы не продлеваем жизнь, мы стараемся отсрочить смерть. Мы не намазываем масло на хлеб – мы трем хлебом масло. Чушь. Тем не менее, сам Ра, похоже, так не считал. Вообще, почему именно он является председателем? Только потому, что стал первым? Ну, допустим. Что мешает кому-то другому из нас – допустим, мне – объявить о том, что со следующего дня начинает действовать новый клуб? Назовем его, к примеру, так: клуб выживших наперекор. Сокращенно – КВН. Смешно. Наперекор чему? Да какая разница? Там, скорее, больше подошло бы слово «вопреки», но тогда аббревиатура была бы не такой забавной. Но нет, никто не станет этого делать. И я не стану. Почему? Все просто. Никто не желает взваливать на себя лишнюю ответственность. Каждый хочет иметь место, куда он мог бы приходить два раза в неделю,

и откуда он мог бы возвращаться домой –до следующей встречи. Мы любим быть против всего и всех – это у нас в крови. Но как только дело доходит до реальных усилий, все вдруг понимают, что жутко заняты и не имеют ни минуты свободного времени. Все это вранье. Время есть, желания – нет.

– А рассказываю я это к тому, что вы, друзья мои, все равно умрете. Это обязательно случится – рано или поздно. Возможно, даже без вашего непосредственного участия. Или вам на голову упадет кирпич, который вдруг материализуется в то самое время и в том самом месте. Но существование кирпича как такового не зависит от вашего желания или нежелания – вы на него не можете повлиять. Но стоять у здания, где идет стройка, и ждать, чтобы эта хрень прилетела вам в череп – это перебор… Вот ради чего мы собираемся. Искать смерть глупо. Она сама найдет вас, когда придет ваше время.

Это уже не звучало как треп простачка, возомнившего себя психотерапевтом. Но и откровения в словах Ра я не услышал. Так, миллионы раз озвученная истина, которой наш оратор придал близкую ему форму. Интересно, кем он был в своей реальной жизни, вне группы? Вряд ли большим боссом, в нем не было лоска – скорее, стремление выглядеть внушительно, не более. Возможно даже, что Ра вообще был никем и жил с родителями. Я вполне легко мог себе это представить. Тем не менее, это не имело для меня особого значения. Он играл свою роль на твердую четверку, и мы были благодарны ему за это.

– Итак, – Ра выпрямился, точнее, попытался это сделать, потому что внушительный живот мешал ему принять эту позу, оттягивая плечи вниз, отчего создавалось впечатление, будто он всегда горбится, – у нас сегодня знаменательная дата. Нужно напоминать, какая?

– День рождения у кого-то?

– Международный день суицидника?

– Ханука?

Услышав эти версии, я не удержался и рассмеялся. Нельзя было сказать с уверенностью, действительно ли никто не понимал, о чем шла речь, или просто все притворялись. Каждый месяц мы отмечали очередные тридцать дней новой жизни, если смерть не забирала никого из наших.

– Мы вместе уже погода – ровно столько времени прошло с тех пор, как Колобок повесился, – внушительно заявил Ра.

Ах, вот как его звали. Как я мог забыть? Пытаясь не улыбаться, я обвел взглядом собравшихся и заметил, что им так же, как и мне, тяжело оставаться серьезными. Наконец, Кассандра не выдержала и громко засмеялась. Это словно послужило знаком – и в следующий момент все покатывались от хохота, несмотря на гневные призывы председателя к порядку.

– Как вам не стыдно! – наконец, поняв бесплодность своих попыток, он осуждающе покачал головой.

– Да прекрати! – отмахнулась от него Кассандра. – Ну, смешно же!

– Не вижу ничего забавного, – сухо ответил толстяк.

– Ну, да, конечно, – фыркнула девушка, вытирая слезы.

– Да ладно тебе, Ра, – Гильермо вступился за Кассандру, и я непроизвольно поморщился, потому что сам не додумался до этого. – Сам ведь говорил, что к смерти не стоит относиться рационально. Вот тебе и иррационализм. Не вижу ничего предосудительного.

– Хорошо, – неожиданно согласился председатель. – Я сам виноват, нужно было думать, прежде чем говорить.