У каждого свои недостатки. Часть 1
Шрифт:
— Понятно, — сухо сказала я. — У каждого свои недостатки.
— Держись, Сэм. Меня они, увы, не послушают, не та у меня репутация, но я мысленно с тобой. Постарайся выдержать давление.
Я не выдержала. Подписала договор о неразглашении, но отказалась от денег и не дала обещание больше не искать с Киром встреч. Меня взяли с собой на Пальмиру, разрешили побыть с Кириллом, пока он не очнется и, позволив убедиться, что жизни его больше ничего не угрожает, выпроводили вон. Мы не увиделись. Я смогла лишь посмотреть через дверь, как он сидит на койке, весь в датчиках, и нахмурившись, водит взглядом по палате.
— Вы ведь не станете устраивать скандалов, Саманта? —
Не в укор вам, Саманта, отнюдь. Просто… не хочется, чтобы вы с Киром однажды разочаровались друг в друге. Поверьте, это очень тяжело, уж я-то знаю.
Снаружи больницы меня ждал Глеб. Мы вместе долетели до предпосадочной станции.
— Тут стоит моя яхта с экипажем, домчу с ветерком. Куда тебя подбросить?
— Созвонюсь с друзьями и решу. Не надо… ветерков. Мне их хватило на Пальмире.
— Саманта, послушай. Все это чушь. Я знаю Кира. Если Кирюша решил для себя, что ему что-то нужно, он пойдет до конца.
— Глебушка, все это верно, вот только у меня нет уверенности, что я — именно то, что нужно Кириллу. Я слышала от него много приятных слов, таких слов, что… Это было в минуту опасности и слишком большой близости, от которой у людей… особенно хорошо чувствующих друг друга вибрантов, — я усмехнулась, — иногда сносит крышу. Однако крыши имеют обыкновение возвращаться на место. Особенно у богатых людей. А я Золушка, у которой не осталось ни кареты, ни… мышки. Бал окончен, гости разъезжаются по домам.
— Ладно, но туфелька-то у тебя есть. Я не о твоей обуви и даже не о твоих очаровательных ножках. Оставь координаты. Кир должен знать.
— Я буду на Калькутте, буду ждать его там. Не знаю, сколько, но не… настолько долго, чтобы поломать себе жизнь. Не смотри так. Я даю ему время решить.
— Ты идиотка, Сэм. Я знаю, что он решит. Где именно на Калькутте? Калькутта большая.
— Ха! А на то он и принц, чтобы постараться и поискать… как следует.
Я сижу за изящным плетеным столиком и цежу кофе, наблюдая за входом. Вот уже три недели я каждый вечер попиваю здесь моккачино, глядя на двери отеля. Дни пролетают быстро — на Калькутте много развлечений — а вечера тянутся
издевательски долго. Это потому, что космическим челнокам разрешено опускаться на северное полушарие планеты-сателлита только после пяти пи эм по местному времени — днем слишком велики помехи от ледяных колец газовой Бенгалии. Калькутта — терраформированный спутник Бенгалии. Здесь сейчас лето. И еще год будет лето. Глеб не прав, не такая уж она большая, Калькутта. Я сейчас в ее столице, Тагоре. Нет ничего проще, чем найти человека в городе с населением в каких-то четыреста тысяч человек, и если примерять туфельку не всем девушкам подряд…
Я много времени провожу у моря, читаю, катаюсь на местных трамваях.
Я жду. Вместе со мной ждет моего решения Стив. С одной стороны, О'Нил надеется, что Кир не прилетит. Стиву кажется, что тогда ему удастся направить мое разочарование в нужную сторону — он продолжает уговаривать меня вернуться в театр, который теперь, уже официально, называется «Монмартр» и по-прежнему объединяет под прикрытием старинного театрального направления десять актеров нетрадиционной ориентации. С другой стороны, Стиву меня искренне жаль. Он заставил меня позвонить Киру, но в комфоне мне вежливо ответили, что в данной части Кластера подобный номер не зарегистрирован. Ничего удивительного, конечно. Я сама еле оторвалась от журналистов на орбите Пальмиры. Должно быть, они выследили меня от медицинского центра. Я — новость, которая все еще в топе, но тоже неудержимо стремится вниз. Мои фото есть в Сети, но только в одном образе — исполнительницы поздравительного номера на дне рождения бабули Демидовой. (Их было бы больше, не настрой Кир систему защиты от любых видов съемки на «Каллиопе», полагаю, та же Дейзи с удовольствием продала бы снимок мальчика Сэма прессе). Под фото надпись: «Любовник Демидова оказался профессиональной актрисой, а его каминг-аут — розыгрышем. ЛГБТ-сообщества разочарованы». Нигде ни слова о другом скандале в семье Демидовых.
Я жду. Но сегодня последний день моего ожидания. Примерно через час я лечу домой. Я звонила маме по своему новому комфону, и она сообщила мне новость, от которой я в некотором шоке: Эрик и Дерек подали заявление в летную школу, у Эрика обнаружились способности к активации торс-полей. Дерек не унывает и собирается стать «парус»-пилотом при брате-вибранте, родственные экипажи — довольно распространенное явление в космофлоте. Через год, если близнецы хорошо окончат школу, их возьмут на первый курс Академии. Вау!
… Я задумалась и вздрогнула, когда Стив со скрипом отодвинул от столика стул с ротанговой спинкой. О'Нил выразительно посмотрел на мою сумку, стоящую под сидением, и вздохнул:
— Уже выселилась?
— Да. Челнок в девять. Самый поздний. Видишь, какая я… терпеливая?
— Не передумала?
— Нет. Сегодня двадцать первый день. Двадцать один — священное число в некоторых культурах.
— Ага. «Очко» в блэкджэке.
— Ну… это тоже.
— Домой?
— Да. Поговорю с братьями и родителями. Отец, должно быть, страшно расстроен. После моего бегства он надеялся на мальчишек. Теперь, когда у Эрика обнаружились способности, никто не позволит ему оставить их при себе. А еще папе обидно — Эрик год копил деньги на тест, тайком от родителей. Дерек был с ним заодно, разумеется, его тоже проверили — отрицательно, но он и так не особо надеялся, он человек… нетворческий. Поеду раздам пару оплеух, хотя братишки, судя по фоткам, переросли меня на две головы. Наверное, пошли в нашего прадедушку, первого поселенца Модести на Нью-Лукке, он был великаном.