У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Это из-за нее?
Он грустно кивнул и промолвил:
— Иногда офицерам попадаются в жены стервы. Относитесь к майору Силаеву помягче, но делайте это так, чтоб он не заметил.
Женщина догадливо усмехнулась:
— Дамочка уезжает? Скатертью дорога. Все равно пользы никакой. Хоть бы сок купила мужику. Идет, сумочкой помахивает! Пять минут посидит и бежать! Давить таких надо!
В это время в Москве генерал Бредин разговаривал в кабинете с полковником Горчаковым. В углу равномерно стучали огромные напольные часы с гирями. На одном углу огромного дубового стола
— Леонид, что делать будем? Вероятно уже по всему Афганистану разнеслось, что Искандер женщина. Ухаживания неминуемы, хоть прячь ее лицо под маску, хоть не прячь.
Полковник развел руками:
— А мы и не станем прятать! Она не так беспомощна, как в тот день, когда появилась у нас. Марина может постоять за себя. Ухажерам туго придется.
Генерал задумчиво посмотрел на него:
— Ты думаешь, что стоит вновь вернуть ее в Афган?
Горчаков пожал плечами:
— Между нами говоря, мне этого не хочется, но она сама туда рвется. За почти пять лет работы на ее счету успешных операций было больше, чем у бригад посланных для этой же цели. Я тут выяснял — на большинстве точек считают, что Искандер погибла.
— Она и раньше пропадала. Вспомни, как полгода провела с ребенком у родителей.
— Так-то оно так… Да не совсем. Я сам попросил распустить этот слух в Афганистане. Появилась даже пара свидетелей, “видевших” Искандера мертвой. Это два афганских крестьянина, бывших в той пещере. Уж их-то никто не заподозрит в обмане.
— Каким образом удалась такая мистификация?
Горчаков улыбнулся:
— В кабульском госпитале, по моей просьбе, Марине вкололи сильный наркотик. Дыхание почти пропало, кожа стала холодной и посинела. По всем параметрам выглядела мертвой. Затем, якобы по ошибке, направили в палату “на обследование” двух безграмотных крестьян. Мне потом врачи сказали — они целовали ее руку, молились и плакали. Их с трудом выпроводили. Слух мгновенно разнесся по госпиталю, а затем и по окрестностям.
— Я что-то не совсем понимаю вас, Леонид Григорьевич. Каким образом это может помочь нам и Марине?
— Теперь можно смело засылать ее под любым другим именем. Искандер погиб, да здравствует мистер “Х”!
Родителям так и не удалось переубедить Марину не уезжать в Афганистан. Пробыв в деревне три недели, она улетела в Каунас. От родителей свои намерения на этот раз скрывать не стала.
Могила Саши по-прежнему выглядела ухоженной. Чувствовалось, что за ней следили. И снова Степанова не решилась зайти к родителям мужа. Старого сторожа не было. На его месте работал мужчина средних лет. Покосился на красивую женщину и украдкой проследил за ней до могилы. Марина заметила, но ни слова не сказала.
Положила на могилу красивый букет из алых роз. Долго сидела рядом, несмотря на холодную погоду, что-то шепча сухими губами. Слез на этот раз не было. Она лишь горько вздыхала, продолжая рассказывать о том, что пережила
Вечером Марина улетела самолетом в Москву.
На следующее утро она вошла в кабинет полковника Горчакова. Подробно рассказала ему о Николае Гореве. Мужчина присел на диван рядом и внимательно слушал, глядя на нее через очки. Временами ему хотелось прижать Марину к себе и он еле сдерживался. Если бы в эти минуты она посмотрела на его руки, лежащие на коленях, то заметила бы, как подрагивают длинные пальцы. Женщина не скрыла ничего и попросила:
— Не могли бы вы помочь ему? Он изменился. Готов идти воевать в Афганистан, только бы дома не оставаться. Деревня — это не город. Там все друг друга знают и если один раз оступился, тебе это долго не простят.
Леонид Григорьевич опустил глаза и уставился на раскинутый по паркету ковер. Задумчиво ответил:
— Помочь, думаю, мы сможем. Но он понимает, на что соглашается?
— Понимает. У него пример перед глазами… — Марина улыбнулась, — Искандер спас его брата!
Полковник встал и подошел к столу, принялся перекладывать и без того ровную стопку бумаг. Он старался скрыть от нее собственные чувства. Не поворачиваясь ответил:
— Хорошо, Марина. Я сделаю все, что могу, для твоего приятеля.
Монитор в аскетически обставленной крошечной квартирке на окраине Джидды светился ровным голубоватым светом. Бен Ладен общался с заокеанскими “друзьями”, которых позаглазами называл не иначе, как “лукавые гяуры”. Америка поставляла оружие для многочисленных лагерей на территории Пакистана. Ссориться с ней он пока не собирался. ЦРУ тайно финансировало строительство военного лагеря “Аль-Бадар”, где тренировали начинающих головорезов для отправки в Афганистан. Американская пресса выставляла убийц и грабителей борцами за свободу.
Усама по-прежнему мечтал о создании конфедерации мусульманских государств, но все чаще стал нарушать заповеди Шариата и все больше скатываться в воинствующий ваххабизм. В эту ночь решался вопрос о переправке десятка американских инструкторов для обучения будущих диверсантов. С ними вместе должен был прибыть груз, преимущественно из ракет “Стингер”.
Бен Ладен теперь часто появлялся на территории Афганистана и неоднократно принимал участие в боях в неверными. За спинами рядовых моджахедов он не отсиживался. Быстро приобрел среди них популярность своим бесстрашием и храбростью.
Через две недели в районный военкомат пришел официальный запрос из Москвы на Горева Николая Алексеевича. К удивлению военкома, его вызывали в одну из столичных военных комендатур к генерал-майору Бредину Евгению Владиславовичу.
В два дня Николай рассчитался в колхозе и отправился в Москву. Родители догадались, кто помог их сыну уйти в армию, но не знали радоваться им или горевать. Тетя Маруся немного поплакала. Алексей Гаврилович строго сказал ей:
— Маринка пять лет воюет и наш сумеет. Все равно в деревне ему жизни не будет. Может после все наладится. — На прощание наказал сыну: — Ты, Николай, береги себя, но честь свою не теряй. Я много чего тебе прощал, а позора для семьи никогда не прощу!