У каждого свой путь.Тетралогия

Рябикина Любовь

— Привал! Надо отдохнуть…

Едва прозвучали эти слова, Горчаков упал там, где стоял. Один из разведчиков успел поймать и не дал полковнику удариться о камень. Осторожно положил на валун. Отряд остановился чуть поодаль, наблюдая за происходящим. Степанова кинулась к Леониду Григорьевичу: он еле дышал. Носом шла кровь. Воздух вырывался изо рта с хрипом. Лицо побледнело, а под глазами проступили синие круги.

Женщина опустилась на колени. Расстегнула застежки на бронежилете мужчины и стащила его. Водой намочила кусок бинта и

стерла кровь. Прислонила фляжку к посеревшим губам. Он сделал пару мелких глотков и она тут же убрала воду. Нашла в его карманах тюбик с таблетками и протолкнула в рот сразу две. Села рядом, приподняв его тело и положила голову к себе на колени. Обернулась к майору:

— У вас случайно валерьянки жидкой нет или корвалола?

Андриевич покачал головой:

— У меня ребята здоровые вроде. Сейчас спрошу…

К его удивлению, один из парней протянул пузырек с валокордином:

— Я им кровь пару раз останавливал. Хорошо помогает.

Полковник пришел в себя. Прошептал с досадой:

— Задерживаю всех. Я сейчас встану…

Степанова попросила:

— Таблетки выплюни. И не спеши, мы все равно отдохнуть остановились. У ребят валокордин есть. Я накапаю…

Забрала пузырек, в колпачок от фляжки накапала лекарство и долила воды. Прислонила к губам Горчакова, продолжая прижимать его к себе. Андриевич старался ничего не упустить из виду. Он понимал, дальше идти полковник сможет лишь через полчаса и не раньше. Но время не терпело остановки. Он что-то быстро сказал парням. Те тут же расстелили на камнях плащ-палатку, а по ней раскинули спальник. Не обращая внимания на сопротивление полковника, перенесли его на импровизированные носилки, подняли и понесли.

Марина тоже перемолвилась парой слов с командиром спецназа и теперь шла впереди, показывая путь. Время от времени останавливалась, пропускала вперед ребят, а сама какое-то время шла рядом с носилками, держа полковника за руку. Прошло полтора часа. Горчаков несколько раз порывался встать с носилок, но Маринка его останавливала:

— Лежи, пока нести можно! Через горы самому карабкаться придется, хоть они с этой стороны и не высоки…

Становилось все темнее и темнее. Звезд не было видно из-за туч. Подул ветер. Несколько парней споткнулись, подопнув ногами камни. Те, с грохотом, прокатились впереди. Вацлав обернулся и шикнул на ребят. Кто-то из них буркнул из темноты:

— Так не видно же ни черта, товарищ майор!

Женщина услышала и предложила:

— Стоит часок переждать. Скоро луна выйдет. Видите, над горами светлая полоса? Ждать не долго. А пока перекусим и отдохнем.

Андриевич согласился и скомандовал:

— Привал!

Степанова направилась к полковнику. Присела рядом на край спальника. Погладила по щекам. Он виновато прошептал:

— Я стал обузой для всех.

Марина еле слышно спросила, наклонившись к его уху:

— Бредин знает, что ты сердечник?

— Нет. Плохо с сердцем у меня стало после

ранения, осколок задел сердце и что-то там порвал. Бредин не отпустил бы меня к тебе, если бы знал об этом. А я очень хотел видеть тебя чуть дольше, чем обычно. И вот чем это обернулось…

— Значит, сделанное тобой предложение было не запланировано?

Горчаков сел, обнял ее за плечи и уткнувшись в волосы, покачал головой:

— Я вообще не ожидал, что ты обратишь на меня внимание.

У Маринки отлегло от сердца. Она чуть коснулась губами его щеки, таясь от всех:

— Ты держись, ладно? Сейчас отдохнем и тебе придется идти самому. Как только почувствуешь — говори сразу. У меня есть валокордин, он действует быстрее.

Он предложил, немного помолчав, чувствуя ее теплое дыхание на виске:

— Может, мне остаться здесь? Всем станет легче…

Она перебила и прижала его к себе обоими руками:

— Кроме меня! Часа через два-три засевшие в засаде сообразят, что мы каким-то образом ускользнули и сделают все, чтобы нас найти. За это время мы выйдем к тюрьме. Там нас не ждут. Они надеются, что перехватят отряд раньше.

Он собрался встать и напрягся:

— Тогда надо идти!

Марина не разжала сомкнутых рук и вздохнула:

— Надо! В темноте можно ноги переломать. Ждать будем. Пакистанцы тоже по темну не станут преследовать. Они дождутся утра. А нас утром на территории Пакистана не должно быть!

Он похолодев внутренне, спросил:

— Что ты придумала?

— На территории тюрьмы есть несколько бронемашин. Понял?

— Ты рискнешь…

Она кивнула:

— Знаешь, почему я до сих пор жива? В то время, как мои противники просчитывали возможные варианты, я шла напролом, по-наглому! Это срабатывало не раз. На этот раз собираюсь действовать так же, если ты все не испортишь…

— Я не стану вмешиваться.

— А майор?

Полковник на долю секунды задумался:

— И ему прикажу подчиняться! Позови Андриевича…

Вацлав подошел, едва она махнула рукой:

— Слушаю, товарищ полковник!

— Если со мной что случится… — Он вздохнул и чуть крепче прижал к себе Марину, — …подчиняться ей. В данный момент она лучше нас с вами, майор, владеет ситуацией. Вы поняли?

— Так точно.

Спецназовец ушел. Марина достала из рюкзака брикеты с сублимированным мясом. Один протянула Горчакову:

— Поешь. — Высыпала во фляжку пакетик сухого сока. Поболтала и протянула ему: — Это лимон. Кислый, но хорошо взбадривает. Тебе бы горячего надо, но к сожалению костер развести нельзя. Запивай каждый раз, как глотаешь…

Луна взошла минут через сорок. Она проглядывала сквозь толщу облаков мутным размытым светом. Стали видны контуры горы, валунов и деревьев. Хоть и не очень отчетливо, но теперь можно было трогаться в путь, не налетая на препятствия. Отряд приготовился к маршу. Горчаков решительно встал и наотрез отказался от переноса: