У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Вы ни разу не побывали в Чечне, так как вы можете судить о том, что там происходит? Мужики воевали, они были грязны и оборваны, но они держали нос кверху, а сейчас они чувствуют себя облитыми ушатом помоев! Как отчистить армию от позора, который ей навязали?
Когда интервью закончилось, Огарев вздохнул:
— Маринка, я горжусь, что ты служила у нас…
Стефанович поглядел на него, пряча камеру в футляр и складывая треногу:
— А я горжусь, что именно у меня будет этот репортаж, что именно мне Марина дала его! Остальные журналюги
Перед тем, как уехать, он тихо сказал Огареву, чуя в нем старшего:
— Надо бы ей охрану удвоить. До меня донесся слух, что с ней собираются разобраться солнцевские. Да и кроме них врагов у Марины множество. Я сам слышал, как депутаты грозились ее хлопнуть. Они киллера ищут с опытом, но есть интересная информация — несколько киллеров уже отказались. Однажды, стекла бронебойные могут не спасти…
Геннадий Валерьевич вздрогнул. Едва дверь за оператором захлопнулась, он рухнул в кресло в холле:
— Марина, надо генерала попросить еще ребят к тебе подключить. Боюсь, что после сегодняшнего репортажа, Коршун с Поленом взбесятся…
В половине шестого утра отправились спать. Марина чувствовала себя усталой. Костя прикрыл дверь и прижался к ней спиной. Женщина остановилась и чуть улыбнулась, не услышав шагов. Медленно повернулась. Он стоял привалившись к косяку и смотрел на нее. Шагнула назад. Прижалась к его груди головой:
— Костя, родной мой…
Он провел рукой по волосам. Затем осторожно начал вытаскивать шпильки. Волнистые пряди рассыпались по плечам. Мужчина расстегнул на ней куртку и снял ее, небрежно бросив на кресло. Подхватил на руки и понес к так и не убранной постели…
Глава 10
Они проснулись в одиннадцать дня от звонка телефона. Костя заворочался и приоткрыл глаза. Голова женщины лежала на его плече. Марина подскочила от настойчивого трезвона. Торопливо накинула халат на обнаженное тело и кинулась в прихожую. Это был Бредин. Генерал крикнул в трубку:
— Когда ты успела дать это скандальное интервью? Мне звонили уже и Коршун и Полено. Ты их так мордами о землю приложила, что оба жаждут отмщения! Я столько мата выслушал!
Она тихо спросила:
— Сильно давят, товарищ генерал? Я сегодня ночью эксклюзив дала, когда вы уехали. Мужиков жалко…
Генерал хмыкнул в трубку:
— Нормально давят, как и обычно. Выдержу! Тебя не осуждаю и считаю, все сделала правильно, хотя испугался за тебя. Ты лихо размахнулась! Врезала в лоб депутатам, правительству, Министру Обороны и самому Президенту. Гениально! Ты знаешь, сколько у тебя врагов прибавилось? Не забудь лоб зеленкой смазать, когда на улицу выйдешь. В Генштабе на двенадцать дня созывается экстренное
Марина насторожилась:
— Мне пойти с вами? Дам бой и уйду…
— Не надо, Марина, они и так знают правду. Просто не воспринимают ее так, как ты. Они же свою кровь не проливали…
Она попросила:
— Позвоните мне, если что пойдет не так. Я наготове! В Генштабе я еще не выступала.
Бредин, даже по голосу было слышно, улыбнулся:
— Зато тебя там и так знают. Маринка, мне подчиненные Огарева час назад звонили. Они уже в курсе!
Степанова удивилась:
— Во сколько передавали?
— В семь утра, потом полдесятого и вот в двенадцать пустят. Слушок есть, что по всем каналам пройдет. Ты прекрасно выглядишь.
Степанова сообразила, что Стефанович сразу от нее отправился в киностудию и порадовалась оперативности телевизионщиков независимого канала. Вбежала в спальню:
— Костя, мое интервью уже показали дважды. Через сорок пять минут покажут еще раз. В двенадцать дня пройдет срочное совещание в Генштабе. Будут обсуждать вопрос о снабжении выведенной армии продуктами, обмундированием и всем необходимым.
Силаев подскочил:
— Так быстро?
— Ага! Стефанович не спал совсем, но дал эксклюзив в эфир.
Костя судорожно натянул спортивные брюки и бросился к друзьям, забыв про тапки и звучно шлепая босыми ногами по паркету. Распахнув дверь, с порога крикнул:
— Мужики, через полчаса в третий раз Маринкин ночной репортаж по каналам крутить будут!
Огарев и Андриевич тоже подскочили. Торопясь натягивали на себя одежду. Галопом умылись и побрились. Без пяти двенадцать уселись у телевизора. По четырем каналам шел ночной репортаж. Едва он закончился, раздался телефонный звонок. Марина схватила трубку. Это бы Стефанович:
— Марина, ты довольна? Я не позволил ни единого слова выбросить. Есть сведения, что военные собирают в спешном порядке самолет с продовольствием и обмундированием для выведенных войск!
— Спасибо, Стас! Мужики тебе кланяются и благодарят тоже. Береги себя!
— Если будет что-то еще, звони! Не важно день или ночь на дворе. Между нами говоря, мое издательство заработало на этом репортаже около сотни тысяч. Они меня готовы на руках носить!
— Кто-то звонил с негативной оценкой?
— А то как же! Сам Полено матерился, да я трубку бросил, послав его! Мы денег на работу у них не клянчим, так что пошел он в задницу!
Марина положила трубку и обернулась к молчавшим мужикам:
— Мы кое-чего добились. Генштаб собирается в срочном порядке отправить продовольствие, обмундирование и все необходимое для жизни выведенным войскам.
Полковники с трех сторон, без единого звука, обхватили ее и приподняли над полом, кружа вокруг. По щекам суровых мужиков катились слезы…