У каждого свой путь.Тетралогия

Рябикина Любовь

Бандитов оказалось более двух десятков. Среди них Степанова заметила мужчину-европейца, одетого, как афганцы. На время налета он стащил с нижней части лица широкий белый платок. Лицо со светлыми усиками и голубыми глазами часто поворачивалось в сторону ее склона. На груди висел полевой бинокль, время от времени он смотрел в него. Вел себя, как командир, то и дело отдавая приказы душманам. Пленников заставили бежать. Женщина, по какой-то странной прихоти или из-за предчувствия, последовала за ними.

Раз двадцать ей приходилось затаиваться. Европеец явно чувствовал ее присутствие и оставлял позади себя посты. Не привыкшие к дисциплине афганцы, уже через пару минут после его ухода, принимались

переговариваться между собой, что и выдавало Марине их присутствие. Они ругали американца, называя его “глупым” и считали его требование “проверить все ли чисто за спиной” трусостью.

Отряд уходил все дальше в горы. Женщина шла за ним, словно привязанная. Двигались почти сутки. Тропинка по краю ущелья становилась все уже. Вскоре по ней можно было пробраться только боком, плотно прижимаясь к камню спиной. Резкие порывы холодного ветра едва не скинули женщину вниз. Будь Марина одна и не следуй за бандитским отрядом, она бы ни за что не догадалась, что этот путь ведет куда-то, кроме падения в пропасть. Насколько видел глаз, уступ исчезал за поворотом, но это было не так. Тропа метров через сто после поворота резко расширялась, образовывая между абсолютно отвесных скал довольно ровную площадку. Далее следовали два поворота и снова тропа сужалась, поднимаясь в гору.

Пещера появилась неожиданно. Она торчала в горе, словно раскрытая пасть. Внутри ничего нельзя было разглядеть. Степанова едва успела отскочить за камень, как навстречу вышло двое духов. Они прошли метрах в трех. Возле пещеры никого не было, но изнутри доносились голоса. Марина посмотрела на солнышко. Прикинула, что до темноты остается еще много времени. Поежилась от пронизывающего ветра — несмотря на лето, высоко в горах было холодно. Высоко над ней, на паре торчащих пиков, лежал снег.

Внимательно огляделась вокруг. Укрытие за камнями было единственным на площадке и если кому-то из духов взбредет в голову пойти в этом направлении, ее немедленно обнаружат. Ситуация складывалась из рук вон плохая: сзади духи, впереди тоже духи. Обнаруживать себя не хотелось, но и надеяться на везение не приходилось. Маринка подползла к повороту. Осторожно выглянула: афганцев не было. Зато из-за следующего поворота доносились приглушенные голоса. Она оглянулась на черную пасть пещеры и скользнула за поворот. Страшно рискуя, короткой перебежкой добралась до следующего и быстро заглянула за скалу: оба духа сидели на корточках, повернувшись к ней спиной и глядя на узкую тропу.

Степанова оглянулась назад. Выпростала пару метательных ножей из рукавов и, по очереди, метнула в мужчин. Первый рухнул лбом в камень, в спине торчал нож. Второй начал оборачиваться, в этот момент второй нож перерезал ему глотку и улетел в пропасть. Бородач схватился за шею. Сквозь пальцы лилась кровь. Раздался хрип, бульканье. Он рухнул рядом с первым, глядя стекленеющими глазами на приближавшегося противника. Марина убедилась, что оба мертвы. Снова добралась до первого поворота, чтобы убедиться, не грозит ли ей опасность. Быстро вернулась к трупам.

Стащила с первого духа окровавленную куртку и швырнула ее в пропасть. Затем сняла длинную белую рубаху, черный балахон, похожий на жилет, чалму и длинный шарф с шеи. Сняла широкие верхние брюки. Собрала оружие и спрятала среди камней. Сбросила трупы со скалы. Старательно и тихо присыпала кровь щебенкой, набранной у основания каменной стены. Эту каменную крошку она собирала сняв перчатки. Сняв верхнюю куртку с себя, натянула душманский наряд, сверху набросив армейскую куртку. Прямо на маску натянула чалму, заправив свисавший конец так, что он прикрывал нижнюю часть лица. Так делали многие моджахеды, спасаясь от холода и пыли.

Решительно направилась к пещере,

но у второго поворота все же ненадолго остановилась, чтобы проверить, есть кто возле входа или нет. Прислушалась. Из темного нутра не было слышно ни звука. Степанова решительно вышла из-за скалы и держа автомат за приклад, направилась к пещере. Спокойно проникла внутрь. Ее никто не окликнул. Вообще на протяжении доброй сотни метров не было ни единой живой души.

Марина приникла к правой стене и ощупью пробиралась все дальше и дальше. Прежде чем поставить ногу, осторожно проверяла носком ботинка, нет ли там каменной крошки или провала. Впереди горел огонь. Колеблющийся свет от него пробивался на стены прохода сразу в нескольких местах. Степанова поняла, в чем дело только приблизившись вплотную: входов в центральную часть пещеры было несколько. Дальше не было ни одного отводка и женщина поняла, что и выходов здесь лишь один. Тот, через который она вошла. В пещере все спали, понадеявшись на охранников у единственной тропы. Из темноты, прижавшись к одному из каменных “столбов”, она изучала обстановку. Затем решила обследовать территорию за столбами и метров через двадцать едва не рухнула в яму. Каменная пыль из-под ее ноги посыпалась вниз. Откуда-то из глубины до слуха женщины донесся тяжелый вздох.

Молча вытянула из-за пояса веревку, решив проверить подозрения. Обвязала один из каменных столбов, стоявший в глухой тени и сбросила конец веревки в яму. Несколько раз сильно мотнула из стороны в сторону. Слышала шлепки о стену. За веревку кто-то схватился и начал тянуть ее из рук. Тоненький канатик натянулся, по легкому дрожанию она поняла, что человек карабкается наверх. Помогать не стала, следила за обстановкой за спиной: в пещере кто-то проснулся. Слышались шаги. Голова человека показалась из ямы и она, схватив его за шкирку, легким шепотом спросила по-русски:

— Вы кто?

В ответ раздалось удивленное:

— Полковник Садыгов…

— Вас-то мне и надо! Уходим! Идите посреди коридора, там нет камней…

Садыгов бросился к чуть мерцавшему выходу, стараясь не шуметь. Марина пошла за ним, но остановилась. Чуть слышные шаги в пещере резко затихли. Степанова насторожилась, так ведет себя человек, если прислушивается. Не долго думая, вытащила из кармана “лимонку” и решительно вошла в внутрь. Присела у стены и опустила голову, исподлобья разглядывая того, кто стоял. Это был тот самый европеец. Он о чем-то спросил по-английски. Она ответила:

— Нис, нис…

И замахала рукой, делая вид, что не понимает. Так часто делали афганцы. Он направился к ней и присел на корточки, стараясь разглядеть. В ту же секунду ее рука сцапала мужчину за куртку и притянула к себе. Раздался легкий щелчок и перед носом изумленного белого мужчины показался колпачок гранаты, а с указательного пальца слетела чека. Женщина по-русски прошипела:

— Тихо! Мне терять нечего. Пошли!

Все так же держа побледневшего европейца за куртку, потянула за собой. Он шел, не сводя глаз с гранаты. По носу покатились крупные капли пота. Степанова выволокла европейца из пещеры. На выходе тихонько позвала:

— Садыгов! — Тот сразу вынырнул с левой стороны. Удивленно смотрел на странный наряд и спрятанное под маской лицо. Марина скомандовала: — Полковник, быстро ко второму повороту! Там за камнем спрятано оружие.

— Там пост!

— Уже нет. Забирай все и начинай пробираться по карнизу. Уходи. Я тебя догоню.

Офицер не стал спорить и молча кинулся к повороту. Марина пошла за ним, все так же таща пленника за куртку. Европеец все еще был в ужасе. При свете затухающего дня она увидела, что у него даже глаза побелели от страха. Иностранец на ломаном русском заговорил. Голос заметно дрожал: