У каждого своя цена
Шрифт:
Мне захотелось ответить, что в прежние дни у нас дружбы не было, но я пыталась отогнать воображаемую картину — Сэмми, кувыркающегося в постели со своей девицей, и безразлично отозвалась:
— Пожалуйста.
— Расскажи, как у вас с Филипом? Просто поразительно, что вы вместе! — Она подалась вперед с заговорщическим видом.
— Поразительно? Ничуть. — Я пыталась придумать, как закончить разговор.
— Ох, Бетт, еще как поразительно! Позволь задать тебе личный вопрос. Я давно умираю от желания узнать, каков он в постели. Уверена, ты знаешь. Ходят слухи, что…
— Эбби,
Ее это ничуть не обескуражило.
— Конечно, нет проблем. Я понимаю, как ты теперь устаешь от своей новой работы. Обещай, что мы скоро увидимся! О, и я в восторге от того, как ты носишь эту блузку: только на тебе простецкая вещичка выглядит так мило!
Я обошла Эбби словно бешеную собаку и потащилась назад к столу Элайзы, пытаясь собраться с мыслями, однако по пути свернула к бару и выпила мартини, смешанное так, как любит Уилл. Сидеть и надираться спиртным в одиночку оказалось не так плохо, но когда целая орда роскошных полуголых девиц оккупировала мое личное пространство, искушение уйти стало слишком велико. У меня не осталось сил выслушивать занимательные рефлексии Филипа по поводу южноамериканских моделей или мнение Марко насчет наиболее эффективных методов голодания, поэтому, сбросив короткую эсэмэску Элайзе и Филипу о внезапном недомогании, я рухнула на заднее сиденье такси.
Как только включился счетчик, я принялась названивать Пенелопе и звонила до тех пор, пока, наконец, не заснула в начале четвертого утра.
16
Я возобновила попытки дозвониться до Пен семь часов спустя, порываясь объяснить, что все не так, как могло показаться, но никто не отвечал. Наконец после полудня трубку взял сонный Эвери, судя по всему, мучимый утренним похмельем.
— Привет, Бетт, что стряслось?
— Привет, Эвери. Можно Пенелопу? — Меньше всего мне хотелось с ним разговаривать.
Послышались шорохи и звуки, подозрительно похожие на шепот, затем Эвери ответил:
— Она на бранче у родителей. Что ей передать?
— Эвери, пожалуйста, позови ее к телефону. Я знаю, она дома, и понимаю, что обижена, но я хочу все объяснить. Все не так, как она подумала!
Голос Эвери стал тише, в нем появились заговорщические нотки: он пытался говорить так, чтобы Пенелопе не было слышно:
— Эй, Бетт, да не волнуйся ты об этом. Вчера я тоже с удовольствием съездил бы на вечеринку к Калебу. Будь у меня хоть малейшая возможность улизнуть с жалкого ужина, я бы прямиком туда и отправился. Пен просто слишком бурно отреагировала.
Выходит, Эвери знает о вечеринке. Мне стало дурно.
— Все не так, Эвери. Я бы нипочем… — Тут я поняла, что оправдываюсь не перед тем человеком. — Ты не мог бы просто передать трубку Пенелопе?
Снова послышался шорох, приглушенный оклик, и в трубке послышалось Пенелопино «алло», словно она не знала, кто звонит.
— Привет, Пен, это я. Как дела?
— Здравствуй, Бетт. У меня все прекрасно. А у тебя?
Разговор сильно смахивал на беседу с изысканно вежливой, но слегка впавшей в маразм сестрой моей бабушки. Пенелопа, без сомнения, серьезно
— Пен, я знаю, сейчас ты не хочешь со мной говорить. Извини, если Эвери обманом заставил тебя ответить на звонок, но я очень хочу извиниться. Вчера вечером все было не так, как могло показаться.
Молчание.
— Мне позвонили с работы, сказав, что некие представители «Блэкберри» неожиданно приехали в Нью-Йорк и мне необходимо с ними встретиться. Я отвечаю за организацию мероприятия для «Блэкберри», которое состоится в ближайшие дни, и у меня действительно не было возможности отказаться ехать знакомиться с ними.
— Да, ты так и сказала. — Тон Пенелопы был холоден как лед.
— Именно это и произошло! Я собиралась уйти оттуда максимум через час, чтобы успеть вернуться к десерту. Я ждала машину, которую, по словам Элайзы, за мной выслали, когда появился Филип. Оказалось, вместо машины Элайза послала за мной его, потому что люди из «Блэкберри» хотели увидеть нас обоих. Я об этом понятия не имела, Пен, клянусь! После паузы Пенелопа произнесла очень спокойно:
— Эвери сказал, тебя все видели на праздновании Хэллоуина у какого-то парня в центре города. Вряд ли это можно назвать рабочими обязанностями.
Меня покоробило от фразы «тебя все видели», но я кинулась защищаться:
— Пен, все так, но не так. По словам Филипа, Элайза просила его подъехать туда и ждать дальнейших инструкций. Либо «Блэкберри» должны были прийти к нам, либо мы ехать к ним.
— Ну и как все прошло? Встреча была удачной? — Пен вроде бы начала оттаивать, но мой ответ вряд ли поддержал этот процесс.
— Нет, мне не удалось с ними встретиться. Когда выяснилось, что они утомились и вернулись в отель после коктейля с Келли, был уже час ночи, возвращаться к тебе было поздно. Я виновата, Пен. Я ушла с твоего ужина, считая, что у меня нет выбора, а все оказалось бесполезным.
— А почему не пришла в «Черную дверь»? — грозно вопросила Пенелопа, но продолжила уже более мягким голосом: — Я знаю, ты бы не улизнула на какую-то вечеринку. Эвери настаивает, что ты придумала историю с работой, потому что хотела попасть на ультракрутой Хэллоуин, но я не верю. Однако мне стало труднее убедить себя в этом, когда я увидела, как ты уезжаешь с Филипом.
Мне захотелось пристукнуть Эвери телефонной трубкой, но я добилась от Пенелопы первых теплых слов и должна была закрепить успех.
— Ты же знаешь, я никогда бы так не поступила, Пен. Я никуда не хотела уезжать с твоего праздника. С точки зрения веселья вечеринка вообще оказалась ужасной. Абсолютно, решительно, совершенно невеселой.
— Посмотрим, когда прочтем новую страничку в блоге. — Пенелопа засмеялась, но я чувствовала, что она все еще расстроена. — Кстати, о птичках: ты уже читала утренний выпуск?
Сердце сделало паузу.
— Еще одну статью, что ли? В Интернете?
— О, она намного лучше остальных, не беспокойся, — заторопилась подруга, порываясь развеять мои опасения, но невольно добилась противоположного эффекта. — Эвери показал мне распечатку несколько минут назад. Всего лишь элегантно проехались насчет твоего появления в « Бунгало» в деловом костюме.