У каждого своя гора. Как уходила мама. Сопровождение умирающих от рака
Шрифт:
И еще один: подозреваете онкологию, просите направление к онкологу. Я до последнего не подозревала, к сожалению. Врачи почему-то тоже.
К онкологу мы пошли. Он оказался молодым, но вызывающим доверие. Он выслушал жалобы, посмотрел пачку анализов, провел осмотр. Нащупал опухоль в нижних отделах кишечника. Подозвал меня: показал, где трогать. Я потрогала, но я не врач. Я ему поверила.
Далее он сказал, что нет смысла мучить маму дальнейшими диагностиками, потому что, даже если будет подтвержденный диагноз, он не сможет взять ее ни на операцию,
Я благодарна этому врачу. Одному из немногих. Благодарна за честность и человечность.
В тот момент я с ним согласилась. Была внутренне согласна с тем, что он говорит. Осознала ли до конца? Не знаю.
Вот так моя мама резко перешла из категории людей, не нуждающихся в госпитализации, в категорию умирающих.
Вообще осознание того, что близкий человек умирает, происходит много раз. Как бы ступенчато. Каждая ступенька в этом осознавании с разными чувствами.
Я тоже проходила много-много ступенек в этом процессе.
Первая ступенька была летом 2019-го. Мама стала не каждый раз ездить в лес. И однажды, гуляя по лесу с собакой, я как-то почувствовала, что родителей скоро не будет. Поняла. А потом ощутила внутри себя какую-то силу, некое внутреннее знание, что я с этим справлюсь. Я ошиблась в своем прогнозе: почему-то в тот момент казалось, что родители уйдут первыми, а потом уйдет мой пес.
В жизни все пошло по-другому. Сначала умер пес весной 2020-го. Потом я много раз думала, что он, как будто подготовил меня к следующему, более тяжелому умиранию. Потом весной 2021-го умерла мама.
Папа жив.
Вторая ступенька (или несколько) была, наверное, в тот период, когда я пыталась положить маму в больницу. Там было много чувства страха от видимого состояния здоровья мамы, но, мысли про умирание отсутствовали.
Третья ступенька случилась, когда мама лежала в стационаре. Я гуляла утром с собакой, и были мысли про то, что маму пора отпустить. В тот момент в душе было много принятия, смирения, умиротворения.
Четвертая ступенька – в тот же день (после известия, что в палате ночь лежала больная с ковидом) очень сильный страх за маму перед ее возможным заражением и скорой смертью, огромный поток слез. Неостановимый. Отчаяние. Понимание того, насколько я еще не готова на самом деле к этой потере. Насколько не готова отпустить.
Мне кажется, в тот день я первый раз горевала по маме. По еще живой, но умирающей маме. Оплакивала, горевала.
Пятая ступенька – в кабинете у онколога. В тот момент было спокойствие, принятие.
Но осознание, что близкий умирает, – это многоступенчатый процесс. И это была не последняя ступенька.
Часть 4. Последний день рождения
Онколог выразился вполне ясно. Но мы все равно пошли спустя несколько дней к гастроэнтерологу. К другому.
И еще один врач подтвердила диагноз. Сделала прямо на приеме сама УЗИ, несколько снимков напечатала, показала мне, объяснила. Еще
Первое время до конца все-таки не доходит.
Стало ясно, что ни в какой Екатеринбург я не еду и рабочий год не начинаю. Еще была надежда, что смогу бывать наездами, хотя бы очные семинары вести. Получилось так ровно два месяца, потом и эти возможности ушли.
Сначала в процессе ухода даже было что-то удовлетворяющее. Мама еще ходила, еще с аппетитом ела, еда казалась ей вкусной. Я заботилась. Но это было совсем-совсем недолгое время.
Много чувств. Очень много разных чувств было пережито, пока мама уходила.
И ощущение, что я просто не выживу, не переживу ее смерти в какой-то момент накрыло тоже. Выжила, пережила. Но ощущение живо помню до сих пор.
2 октября был мамин день рождения. Я понимала, что это ее последний день рождения. Как назло и очень символично, в тот день сломался мамин сотовый телефончик.
Предложила маме поехать в лес. Мама согласилась. И… еще один символичный и неприятный сюрприз – там, где был съезд в любимый мамин лес, его перекрыли. Так что попрощаться со своим любимым лесом у мамы не получилось. Съездили в другое место.
И тоже было совершенно ясно, что это последняя мамина поездка в лес. Последняя в жизни.
Почему-то, когда человек умирает медленно, всегда как-то понимаешь, знаешь и чувствуешь, когда что-то происходит в последний раз.
А вечером была сессия с моим терапевтом. Хотела рассказать об этом. О последнем дне рождения, последней поездке в лес, сломавшемся телефоне, перегороженной дороге. Не случилось. Терапевт «с порога» интуитивно забросала меня вопросами о чем-то другом, не столь важном. Заткнула рот и поберегла себя от соприкосновения со слишком тяжелым. Это была наша последняя с ней сессия.
Однажды я увидела, что у мамы совершенно мокрый тапок. Подумала сначала, что она что-то пролила. Оказалось, это начали течь ноги. При онкологии лимфа начинает просто течь из ног, струиться. Ноги покрываются красными пятнами, волдырями, трескаются, багровеют. С ногами много что происходит.
Кожник расписала лечение. По схеме.
Вид маминых ног вызывал смесь ужаса и отвращения. Но выхода не было. Их нужно было обрабатывать по многу раз в день разными средствами. Вообще, когда ухаживаешь за умирающим человеком, приходится делать много всего, что ты не хочешь и к чему не готов.
Через какое-то время с ногами стало получше. Но ведь ясно, что ноги – лишь следствие того, что происходит внутри организма.
Стояла хорошая осенняя погода. И мама еще несколько раз согласилась выйти погулять. Осилить пешком она могла уже совсем немного.
В одну из таких коротких и очень медленных прогулок мама сказала, что в один из дней не узнала меня: «Подумала, что это за женщина у нас в квартире ходит?» Похоже, что ей самой было от этого страшно. И добавила что-то – не помню дословно, – что ей уже пора уходить.