#У_каждого_своя_правда
Шрифт:
– Ладно, Оль. Я тебя поняла. Давай завтра поговорим.
Войдя в квартиру, Даша прямо у порога бессильно опустилась на пол и закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. «Нет, надо держаться. А деньги… Как-нибудь выкручусь, что-нибудь придумаю. Не в первый же раз». Чтобы трезво мыслить, сначала надо было успокоиться. Даша поднялась и зашла в кухню. В шкафчике над микроволновкой лежала уже знакомая ей маленькая цветная коробочка…
Деньги, конечно, Даше никто так и не вернул. Более того: выяснилось, что жертвами этой «ошибки» стало гораздо больше сотрудников, чем Даша предполагала вначале. Причем многие лишились гораздо больших сумм, чем она, по размеру достигавших почти трети их зарплаты.
– Людмила Петровна,
– Молчи и терпи! Успокойся! Просто надо перетерпеть! – Этот совет Даша слышала от Людмилы Петровны с завидным постоянством.
Однако еще через день Людмила Петровна переменила точку зрения:
– Представляешь, Даш, у моих подчиненных тоже удержали деньги из зарплаты! А у них кредиты, ипотеки, дети! Представляешь? И все ведь по-тихому сделано, хоть бы предупредили… Или как-то частями удерживали, что ли…
Даша все это молча слушала. Ну понятно. Ей – терпеть, молчать и понимать, а остальным терпеть, молчать и понимать не обязательно, у них ведь кредиты-ипотеки-дети. Каждого волнуют лишь его проблемы. Ну, еще иногда немного – проблемы приближенных. И Людмила Петровна, как оказалось, не исключение.
Глава 43
Теперь Даша точно знала, что в огромном городе есть маленький мир, воздух в котором насквозь пропитан злостью, лицемерием, завистью, ненавистью и обидой. Мир, в котором правят бал некомпетентные в своем деле и безгранично жадные люди. Жадные до денег и власти. Пытающиеся самоутверждаться за счет тех, кто заведомо слабее. Ядовитая атмосфера отравляла всех, кто туда попадал, без исключения, поражая в самое сердце. Эта организация взращивала в попавших в ее сети людях злобу и нетерпимость, превращая их в бесчеловечных рабов, готовых отказаться от порядочности, борьбы, своих прежних идеалов. Эта организация сталкивала лбами тех, у кого еще не так давно были хорошие рабочие отношения, тех, чьи отношения в любых других условиях никогда не дошли бы до точки невозврата.
Из этой организации можно было уволиться, уйти, навсегда похоронив воспоминания. Но она брала в плен не ум, а сердце. Даша чувствовала, как с каждым месяцем, проведенным здесь, внутренние демоны, до сих пор сидевшие где-то очень глубоко внутри нее и не дававшие никак о себе знать, все больше поднимали голову и расправляли плечи. Непримиримость, переходящая в злость ко всему происходящему и прежде всего к окружающим людям, росла в ней с каждым днем. Постоянные мысли о лишении денег, проблемах с начислениями зарплаты и бесконечных пинках со стороны руководства сделали ее нервной и раздражительной. Ситуация осложнялась тем, что руководство создало потрясающую систему согласования документов, отправляемых начальнику на подпись, главным достижением которой стала полная невозможность не только быстро, но и вообще когда-нибудь согласовать, подписать и отправить в работу нужные документы. Срочность вопроса в данном случае никого не волновала и ровным счетом ничего не решала. Бумаги возвращались многочисленными заместителями с массой замечаний, сделанных ярко-красной ручкой и, как правило, не имевших никакого смысла, кроме как лишний раз продемонстрировать свою власть. Красная ручка перечеркивала уже поставленные подписи других специалистов – высшая степень наглости и неуважения. Чтобы попасть к Главному, люди занимали очередь за несколько часов. Причин тому было две: ставший слишком долгим процесс согласования и то, что Иван Валерьевич проводил на работе всего несколько часов и появлялся там далеко не каждый день. Новый порядок добавил массу дополнительной работы Даше
Вершиной безумия стало то, что Степан Андреевич теперь нашел для себя новое развлечение: он вызывал Дашу к себе и выспрашивал, почему она согласовала тот или иной документ, тыча пальцем в разрисованный красной ручкой лист бумаги. В девяносто пяти процентах случаев его придирки не имели под собой никакой основы, ему просто нравилось самоутверждаться, критиковать и чувствовать себя умнее. В оставшихся пяти процентах ему просто не нравился порядок слов в предложении или же он хотел заменить какие-то слова синонимами. Теперь каждый третий сотрудник, приходивший к Даше, считал своим долгом поучить ее жизни и работе, говоря о том, что она молодой специалист и потому должна прислушиваться к их «советам». Многие позволяли себе разговаривать в хамской форме, видимо, искренне считая это нормой.
– Почему вы не можете согласовать мне документ прямо сейчас? Почему я должна ждать? – нервничала рыжеволосая сотрудница какого-то из множества существовавших у них отделов – дама лет пятидесяти с короткой стрижкой.
Даша в сотый раз устало повторила ей то, что говорила и всем остальным:
– Потому что прежде, чем поставить свою подпись на этом документе, я должна его внимательно прочитать и проверить. У нас есть положение по документообороту, график приема сотрудников и другие подразделения, которым нужно подписать документы. И, кроме этого, масса другой работы и поручения руководства, которые имеют приоритетный характер.
– Послушайте, милочка, – противным слащавым тоном проговорила рыжая, снисходительно глядя на Дашу поверх очков. – Я вижу, вы еще совсем молоденькая, находитесь в самом начале своего пути. Так вот: советую вам прислушиваться к мнению старших и более опытных людей и выполнять их просьбы, для вашего же блага.
– Спасибо, конечно, – холодно ответила Даша, перелистывая документы и оценивая будущий объем работ, – но начало моего пути к вам никакого отношения не имеет, и ни в чьих советах я не нуждаюсь.
– С таким подходом к работе вам не стать хорошим юристом, – зло бросила рыжеволосая и выскочила из кабинета.
После этого случая Даша стала незаметно включать диктофон на телефоне, записывая все, что ей говорят, – на случай, если ее нарочно спровоцируют и попытаются подставить. Отчасти она понимала этих людей и их накопившуюся злость и усталость от постоянного ожидания и бесконечных срывов рабочего процесса. Но это был не повод ей хамить.
Степан Андреевич обычно звонил Даше по внутреннему телефону с требованием, как правило, немедленно явиться к нему.
– Степан Андреевич, я не могу прийти прямо сейчас. У меня много людей, я с ними работаю. Дайте мне двадцать минут, если это не срочно.
В ответ на это с другого конца провода Дашу захлестывала волна агрессии и хамства.
– Ты что там, совсем страх потеряла?! Ты должна делать то, что я говорю! Я для тебя здесь самый главный, больше до тебя тут никому нет никакого дела! Быстро все бросила и пришла ко мне, сейчас же! Слышишь, сейчас же!
Услышав такое в первый раз, Даша просто положила трубку. Никто, никто не имеет права так с ней разговаривать! По ее мнению, отношения «подчиненный – руководитель» не дают последнему права обращаться с работниками так, как диктуют ему его настроение, комплексы, амбиции. Дашу невероятно раздражало то, с каким пренебрежением руководящая верхушка к ней относилась, обращаясь хуже, чем с пустым местом, несмотря на выполняемую Дашей работу всегда в полном объеме и в срок. Поэтому, услышав такое от Степана Андреевича в первый раз, она положила трубку и спокойно закончила работу с людьми, придя, как и обещала, через двадцать минут.