У кладезя бездны. Часть 1.

Афанасьев Александр

— Нава-а-ались!

Он рванул изо всех сил, по крику — и вдруг земля ударила его с силой груженого самосвала, он с размаху грохнулся о вытоптанную землю, да так, что искры полетели из глаз.

— Стоп! Стоп!

Ободранное о землю и мелкие камни лицо жгло как крапивой, сочащийся пот смешивался с кровью из содранной кожи. Негры, оставив работу, собирались вокруг.

— Ах ты, сукин сын!

Акумба был моложе и здоровее — он занимался немецким боксом, кампфрингом [100] и у него была неплохая реакция — он успел отскочить в сторону и отбросить нападающего ударом ноги. Негры загудели, выстраиваясь в полукруг — бесплатное зрелище.

100

Ближе

всего к кампфрингу — кикбоксинг, это английский бокс, но с возможностью нанесения ударов ногами. У немцев были средневековые боевые техники — но кампфринг в современно понимании родился в двадцатом веке, немцы усиленно его развивали и как боевое искусство и как средство для воспитания молодежи.

— Сам ублюдок!

Заключенный 3121 толчком оттолкнулся от земли, принял низкую, устойчивую стойку, характерную для японских единоборств. Акумба моментально встал в стойку, типичную для кампфринга — одна рука прикрывает туловище, вторая ударная, ноги на час и на семь часов. В отличие от 3121 — он не переносил центр тяжести вниз.

Заключенный 3121 попытался нанести высокий удар ногой в голову — но Акумба без труда отразил его и вывел заключенного из равновесия, после чего он грохнулся на землю. Негры взвыли — приятно видеть, как негр колотит белого — пусть негр только наполовину черный, а белый — можно сказать, что только наполовину белый. Чертовски приятно.

— А ну прекратить! Свиньи! Встать на работу! Пошел!

Это были охранники — двое, но их вел Фриз. Фриз — с таким охранником не нужно было никакого другого. С ним не справились бы и трое лучших бойцов-негров, даже если бы он был и без дубинки. Но дубинка была — и она хлестко впечаталась в спину сначала одному негру, затем другому. Охранники, находящиеся рядом — не отставали, щедро раздавая пинки, толчки и удары дубинкой.

— Пошли! Работать, свиньи!

Никто так и не понял, что произошло — пока все не закончилось, жестоко и кроваво. Ни у одного из троих охранников не было огнестрельного оружия — дубинок и бычьей силы Фриза было более чем достаточно. Но у входа в рабочую зону, огороженную быстровозводимым заграждением из колючей проволоки — стоял открытый внедорожник Мерседес, а в нем — была установлена турель со старой, спаренной зенитной установкой. Два пулемета MG-42 со скорострельностью в тысяча двести выстрелов каждый — этого было совершенно недостаточно для борьбы с самолетом и даже с вертолетом — но вот для поддержания покорности нескольких сотен темнокожих заключенных было более чем достаточно. Одна такая машина в одном углу рабочей зоны и еще одна в другом — и этого более чем достаточно. Если будет мятеж — то эти зенитные установки превратят все восемь с лишним сотен заключенных в фарш.

Фриз как раз пробился на место боя — но сделать ничего не успел. Лежащий на земле заключенный номер 3121, относительно которого начальник лагеря дал ему специальные инструкции — вдруг извернулся — и подпрыгнул вверх, прямо с земли — не поднялся — а именно подпрыгнул, как подпрыгивает детский резиновый мячик от удара об пол. Левой рукой — заключенный кинул горсть пыли и мелких камней в глаза другому охраннику — а правой, вооруженной неизвестно откуда взявшимся шилом сделал выпад в сторону головы Фриза. Фриз сначала ничего не понял — ему показалось, что солнце светит в глаза и светит все сильнее и сильнее. Он поднес руку к глазам, чтобы защититься от ставшего нестерпимым света — а потом вдруг начал падать, как падает двухсотлетний, подрубленный под самый корень дуб — падать медленно, величественно и неотвратимо.

Акумба — тоже даром времени не терял. Молниеносным, похожим на бросок змеи движением — он накинул

на шею третьему охраннику самодельную ременную петлю — и резко рванул, одновременно сгибаясь и приседая. Этому — научил его заключенный номер 3121 — один из приемов, применяемых для бесшумного снятия часовых. Прием сработал как надо — Акумба был сильным и быстрым, а рывок — походил на рывок петли при повешении. Охранник обмяк и повалился на спину Акумбе.

Тем временем — заключенный 3121 ударом в горло добил третьего охранника.

Пулеметчик в стоявшей метрах в пятидесяти машине целился из своего оружия туда, куда нужно, в стоявших кругом негров. Сама машина — стояла не у выхода, а за колючей проволокой, до места драки было двадцать метров, и преодолеть их, и мотки колючей проволоки, не попав под огонь пулеметов — было невозможно. Германцы, казалось, предусмотрели все — но они не предусмотрели нахождения в обычном трудовом лагере заключенного 3121, бойца Дечима МАС, десятой катерной флотилии итальянского флота. Прежде чем пулеметчик сориентировался — он не видел, что все трое охранников убиты и не подозревал, что смотрит на зарождающийся мятеж. И прежде чем он успел что-то сообразить — из черной, потной толпы в двадцати метрах от машины вылетело пущенное умелой рукой лезвие. Это было скорее не лезвие — а выпрямленное и аккуратно заточенное толстое шило без ручки, даже не обмотанное тряпьем, как это обычно здесь делалось. Это лезвие преодолело в полете двадлцать один метр и ткнулось именно туда, куда и должно было ткнуться — в глаз. Взревев от боли, пулеметчик попытался выдернуть лезвие из глаза, но силы оставили его и он осел на сидении.

Из месива черных тел вырвались двое, они бежали как на олимпийских дистанциях, выкладываясь изо всех сил. Пулеметчик со второй машины открыл огонь, свинцовая струя хлестнула по неграм — заключенным, они бросились в стороны, кто-то упал на землю, кто — то попытался спрятаться, хотя бы в ямах от вывороченных из земли камней. И этот пулеметчик сплоховал — он сам, заключенные, пытающиеся совершить побег и вторая машина были на одной линии и он не мог открыть огонь, опасаясь задеть своих же. Это — было ошибкой.

Как его и учили — Акумба кинул свою рабочую куртку на мотки проволоки первым, и тут же — это сделал заключенный 3121, куртки образовали своего рода мост. Заключенный 3121 кувыркнулся через него с места, как заправский гимнаст, оказавшись на свободе, Акумба оказался менее проворным. Но это было неважно — заключенный 3121 добежал до пулеметной установки, отпихнул умирающего немца — и шквальный огонь обрушился сначала на вторую вооруженную машину, затем — на выбегающих из временно поставленного в сотне метров отсюда помещения охранников из бодрствующей смены…

Внедорожник бодро прыгал на неровностях, поднимая пыль, Акумба сидел за рулем и что-то орал во весь голос, заключенный 3121 был за пулеметом. Это была свобода.

Немецкое поселение встретило их огнем редкими, почти невидимыми в середине солнечного дня вспышками и свистом пуль. Немцев не так просто было взять — каждое поселение создавало свой отряд Ландштурма, каждый взрослый мужчина знал свое место в строю и имел оружие. Даже несколько стен разбежавшихся заключенных — вряд ли возьмут это поселение штурмом.

Заключенный 3121 ударил по вспышкам из пулемета, отсекая очередь за очередью и подавляя огневые точки — он учился вести огонь с движущегося катера, а это куда труднее. Акимбо повернул машину вправо…

— Правь к ангару! — заорал заключенный 3121, отстреливаясь…

Ангар был большим и старым, примерно такие укрывали самые первые самолеты во время Мировой войны. Он был каркасным — но сверху каркас покрывался не алюминием — а брезентом, пропитанным какой-то дрянью от гниения. Покрытие было старым, во многих местах истрепалось…