У кладезя бездны. Часть 3
Шрифт:
Человек, которого я определил как террориста — держал руку в кармане. Правую, которая у большинства людей ведущая.
Одну…
Пять. Пять из десяти признаков — при том, что один устарел, а один не имеет отношения к Италии, здесь нет исламского экстремизма. Если так — то получается пять из восьми, или ноль шестьсот двадцать пять, если произвести простое арифметическое действие. По правилам, принятым в Персии — при наличии четырех признаков из десяти — следует бить тревогу, шести — предпринимать немедленные действия. По обстановке.
По обстановке…
Ухватив с подноса официанта
— О… прошу прощения — сказал я по-русски, и тут же перешел на итальянский — Mi dispiace, signor. Non cosparso? [4]
Надо было видеть, как он отреагировал на русский язык. Не сказал ни слова — но по глазам вижу — понял. Все — понял.
4
Извините, синьор. Я вас не облил? (ит.)
Мы посмотрели друг другу в глаза — и он уступил, даже особо не сопротивляясь. Понял, что охота на сегодня — закончена. Выстрелить сейчас я ему не дам, а с другой позиции не получится — потому что я уже знаю его, занять «чистую» позицию не позволю. Да и людей много.
— No, signor — коротко ответил он, повернулся и начал протискиваться в сторону выхода.
Аж волосы встали дыбом. Отходняк. Господи… это в Италии то. Что творится…
Черт бы побрал всех этих террористических ублюдков, которые готовы подохнуть сами и не дают нормально жить людям. Как же надоело жить в перекрестье прицела…
— Синьор…
Я повернулся… наверное, излишне резко, едва не расплескав шампанское.
O-la-la…
Ей было около тридцати, судя по осадке — бывшая модель, манекенщица. Темные волосы. Не молоденькая и глупая — а только вступающая в рассвет женщина, только начинающая до конца осознавать свою магическую притягательность для мужчин. От двадцати восьми до тридцати трех, я бы так сказал. Как раз то время, когда молодая, щенячья глупость уже прошла, очарование опытной женщины только приходит, тело все еще молодо. На этом балу — она явно была королевой, все остальные — так… свободные охотницы на промысле. А вот она не охотится, для охоты она слишком уверенно себя ведет.
Как дома?
— Сеньорита… — я поцеловал даме руку
— О… спешу вас разочаровать, но меня так называли лет пять назад. Сейчас я, увы, синьора. Баронесса Микелла Полетти.
Кольца на ней не было, я успел это заметить.
— О, не разбивайте мне сердце столь поспешным признанием…
Баронесса расхохоталась. Смех у нее был просто очаровательный — не регот простолюдинки и не вымученное веселье профессиональной охотницы за кошельками — а очаровательный грудной смех…
— Увы, синьор… увы… Однако, признайтесь же и вы… я полчаса искала кого-то, кто бы представил меня вам… оказалось, вас никто здесь не знает…
— Признаюсь. Вице-адмирал, князь Александр Воронцов.
— О… вы русский?
Я поклонился
— И вы… вероятно, новый посол? Фон Граубе просто несносен…
— Синьора, я покинул
— Как интересно… Вы бывали в Тегеране… говорят, там такой ужас творился…
— Сударыня, больше года я справлял там обязанности Наместника Его Императорского Величества.
Говоря с очаровательной дамой, я смотрел все время ей в глаза. На Персию, на Тегеран, на мое имя — она не среагировала. Но она что-то знает. Как я это понял? Да просто — ощущение такое. Это сложно объяснить — но осведомленный в чем-то человек ведет себя несколько иначе, чем неосведомленный. Как говорится — тайна изнутри распирает. Если уметь наблюдать — то можно это и увидеть…
— Я должна вас представить моему супругу. Просто обязана. Вы знаете его?
— Читал… — дипломатично ответил я
— Он такой умный… я уверена, вы найдете общий язык. Пойдемте же…
Баронесса с очаровательной непосредственностью, какую допускают только очень красивые женщины — взяла меня за руку и потащила сквозь толпу. Я про себя подумал, что решение не надевать бронежилет скрытого ношения было ошибкой. Если с террористом на приеме удалось разобраться, хотя бы временно — то от злобных взглядов со всех сторон мой пиджак на спине мог вспыхнуть. Интересно — почему в высшем свете столько злобы? Почему дамы, даже те, кто ищут себе богатого мецената — столь злобны? Неужели не понимают, что это отталкивает людей — и одновременно старит…
— Дорогой…
Барон оторвался от разговора. Вероятно, он и в самом деле очень умный — просто деньгами такую женщину не купить.
— Синьоры, позвольте представить — адмирал, князь Воронцов из России. Точнее… из Тегерана…
Барон среагировал. Не хотел этого показывать — но среагировал. Просто что-то мелькнуло в глазах… облегчение, что ли. Думаю, в его ботинке уже достаточно крови…
Барон первый протянул руку
— Добро пожаловать в Италию, синьор.
Я пожал протянутую руку
— Благодарю. Спешу заметить — вице-адмирал, к тому же в отставке. Мне ни к чему чужие звания…
— Основатель Тумана, если не ошибаюсь…
Вот так — так…
Я посмотрел на того, кто это сказал. На несколько лет моложе меня, в отличной физической форме, хорошо пошитый гражданский костюм. Чересчур короткая стрижка, бокал держит не правой рукой — а левой, и на левой же находятся часы. Почему то я заметил, что люди обычно носят часы не на сильной, а на слабой руке — бывает и по-другому, но редко. Часы не совсем обычные — Panerai Radiomir, очень редкие, флорентийской фирмы, первой в мире выпустившей часы для боевых пловцов. Раньше в них вообще использовались радиоактивные материалы, причем такие, что в пятидесятом году все часы пришлось затапливать на глубине в свинцовом контейнере. Сейчас, конечно такого нет — но это по-прежнему эксклюзив. Они внешне непритязательны — никаких элементов скелетона, нет ни даты, ни дня недели, крупные, светящиеся в темноте цифры. Но там механизм Rolex, лучший в часовом мире. И что-то мне подсказывало, что эти часы молодому человеку (хотя какому нахрен молодому) выдали бесплатно…